– В тебе сейчас говорит совесть, а не разум, – самодовольно заметил Том. – Он вовсе не был невинным ягненком или безобидным барашком. Очнись, Тесса Джин. Они не только братья, они – партнеры. – Деловые партнеры. – Братья не могут быть просто деловыми партнерами, их отношения всегда сложнее. Особенно если у них такая мать, как Рамона. Тесс свернула на гладкую асфальтированную дорожку, ведущую к дому Элвина. Возможно, Том прав. Дорин Маркис и ее подруги никогда не встречали на своем пути женщину, подобную Рамоне Норвилл. Снова зажегся прожектор. Послышался собачий лай. Тесс подождала, пока свет погаснет, а пес замолкнет. – Я все равно не смогу быть до конца уверена, Том. – Пока не посмотришь, не узнаешь. – Даже если он знал, это не он меня изнасиловал. Некоторое время Том молчал. Тесс решила, что он сдался. Наконец он произнес: – Если один совершил дурной поступок, а второй знал, но не остановил, виноваты оба. – В глазах закона? – В моих глазах. Допустим, выслеживал, насиловал и убивал один только Лестер. Я в это не верю, но допустим. Если старший брат знал, но ничего не предпринял, он заслуживает смерти. То, что ты просто его застрелила, – это он еще легко отделался. Как по мне, лучше бы его посадить на раскаленную кочергу. Так было бы более справедливо. Утомленно покачав головой, Тесс коснулась лежащего на сиденье револьвера. Остался последний патрон. Если потратить его на собаку (одним убийством больше, одним меньше – какая разница?), надо будет найти другой пистолет, не то придется вешаться или придумывать еще какой-нибудь способ покончить с собой. Впрочем, типы вроде Штрелке держат в доме оружие. Как сказала бы Рамона, в том-то и прелесть. – Если он знал, тогда да. Но разве за такое «если» полагается пуля в голову? Вот мать заслужила свою смерть – по крайней мере, есть доказательство: серьги. Но здесь-то нет доказательств. – Правда? – вкрадчиво переспросил Том. – Давай посмотрим. 44 Заслышав звук шагов по ступеням, пес затих, однако Тесс живо представила, как он стоит за дверью, нагнув голову и оскалив клыки. – Губер? – Какая разница, как его зовут на самом деле? Половина местных шавок отзывается на кличку Губер. – Я Тесс, и у меня есть для тебя котлета. А еще револьвер с одним патроном. Сейчас я открою дверь. На твоем месте я бы выбрала мясо. Ну что, договорились? Ответом ей было молчание. Возможно, при выключенном свете и при появлении вкусной сочной грабительницы пес не лает. Тесс попробовала один ключ из связки, затем другой. Без толку. Третий подошел. Она резко распахнула дверь, рассчитывая увидеть бульдога, ротвейлера или питбуля с красными глазами и ощеренной пастью, однако навстречу, виляя хвостом, выбежал джек-рассел-терьер. Тесс спрятала револьвер в карман и потрепала пса по голове. – Надо же, а я тебя боялась. – Меня? – удивился Губер. – А где Эл? – Не спрашивай. Хочешь котлету? Предупреждаю – она не первой свежести. – Давай скорее сюда, детка. Тесс скормила псу кусок котлеты, вошла в дом, закрыла дверь, включила свет. Почему бы и нет? Здесь только они с Губером. Элвин Штрелке содержал дом в большем порядке, чем его младший брат. Полы и стены чистые, нет залежей старых каталогов. На полках даже нашлось несколько книг, а также некоторое количество статуэток. На стене – большое фото мамаши. Тесс решила, что это слегка непристойно, правда, ничего не доказывает. Будь здесь фото Ричарда Уидмарка в роли Томми Удо – это другое дело. – Чему улыбаешься? – поинтересовался Губер. – Расскажешь мне? – Да так, просто, – ответила Тесс. – Откуда начнем? – Не знаю, я же собака. Можно еще вкусненького? Тесс дала ему еще один кусок котлеты. Губер встал на задние лапы и дважды покрутился. Тесс решила, что сошла с ума. – Том, есть идеи? – Ты обнаружила свои трусики в доме младшего брата, верно? – Да, я их забрала. Они порваны… даже будь они целыми, я теперь ни за что их не надену… но они – мои. – А что еще ты нашла, помимо груды белья? – В каком смысле? Но объяснения не понадобились. Вопрос не в том, что она нашла, а в том, чего не нашла: сумку и ключи. Вероятно, Лестер Штрелке выбросил ключи в лесу – на его месте Тесс поступила бы именно так. А вот сумка – другое дело: очень дорогая, от Кейт Спейд, с шелковой биркой и с именем владелицы на ней. Если сумка – и ее содержимое – не у Лестера дома и не в лесу, тогда где? – Наверное, здесь, – сказал Том. – Давай поищем. – Мяса! – тявкнул Губер и крутанулся вокруг своей оси. 45 Откуда начать? – Мужчины хранят свои заначки в двух местах: в кабинете или в спальне, – сказал Том. – Может, Дорин и не в курсе, но ты-то не Дорин. Кабинета в этом доме нет. Сопровождаемая Губером, Тесс отправилась в спальню Эла Штрелке и обнаружила там огромную кровать спартанского вида. Заглянула под кровать – ничего. Подошла к шкафу, подумала, вернулась, приподняла матрас. Посмотрела. Через пять – может, десять – секунд ровным, спокойным голосом произнесла лишь одно слово: – Джекпот. На решетке кровати покоились три дамских сумочки. В середине – бежевый клатч, который Тесс узнала бы из тысячи. Внутри – пусто, за исключением бумажных платочков и карандаша для бровей. Шелковая бирка с именем аккуратно срезана, но Тесс все-таки разглядела крошечную дырочку на итальянской коже, в том месте, где были вспороты стежки. – Твоя? – спросил Том. – Ты и сам видишь. – А карандаш для бровей? – Такие продаются по всей стране. – Твой? – Да, мой. – Ну, теперь ты убедилась? – Я… – Тесс сглотнула. Она не могла определить, что сейчас чувствует. Облегчение? Ужас? – Да, пожалуй, убедилась. Но почему? Почему они оба?.. Том промолчал. Ответа и не требовалось. Может, Дорин и не знала (а если знала, то ни за что бы не созналась, ведь пожилые дамы, читающие о приключениях вязального кружка, не любят подобные страсти), но Тесс догадалась. Потому что мамаша испортила их обоих. Так сказал бы психиатр. Лестер был насильником, Эл – фетишистом и косвенным соучастником. Может, он и помог брату с теми женщинами в трубе, но тут нельзя утверждать наверняка. – Если обшаривать весь дом, ты и до утра не управишься, – сказал Том, – но можно поискать хотя бы в этой комнате, Тесса Джин. Вероятно, он уничтожил все, что было в сумочке – кредитки разрезал и выбросил в реку, – но нужно удостовериться. Любой предмет, на котором указано твое имя, приведет полицию к твоему порогу. Начни со встроенного шкафа. Тесс не нашла в шкафу ни кредиток, ни других своих вещей, зато на верхней полке обнаружила нечто иное. Она спустилась со стула и с возрастающим ужасом изучила находку: тряпичная уточка, наверняка чья-то любимая игрушка. Один глаз у нее отсутствовал, синтетическая шкурка свалялась и кое-где вытерлась, словно утку затискали до смерти. На линялом желтом клюве темнело багровое пятно. – Это то, о чем я думаю? – спросил Том. – Похоже, да. – Трупы, которые ты видела в канаве… один из них мог быть детским? Нет, тела слишком большие. Но возможно, дренажная труба под Стэгг-роуд – не единственный могильник для жертв братьев Штрелке. – Положи игрушку на место, пусть ее найдет полиция. Нужно убедиться, что у него нет компьютера с информацией на тебя. Тогда можно будет валить отсюда. В ладонь Тесс ткнулось что-то мокрое и холодное. Она едва не вскрикнула. На нее с надеждой взирал Губер. – Еще! – тявкнул он. Тесс дала ему очередной кусок котлеты. – Если у Эла Штрелке есть компьютер, он наверняка защищен паролем. – Тогда забери его с собой и выброси в реку на обратном пути. Пусть покоится на дне. Однако компьютера в доме не оказалось. У двери Тесс скормила Губеру последнюю котлету. Скорее всего, его вырвет на ковер, но Большому Водиле уже все равно. – Теперь ты довольна, Тесса Джин? – спросил Том. – Муки совести больше не терзают тебя? Тесс решила, что ее душа спокойна, поскольку самоубийство уже не казалось ей единственным выходом из положения. – А как же Бетси Нил, Том? Тот не ответил… Зачем? В конце концов, он – это она. Правда ведь? Тесс не была уверена. Впрочем, какая разница? Теперь она знает, что делать дальше. Скарлетт О’Хара права: наступит утро, и завтра будет новый день. Есть еще одно важное дело: полиция должна узнать о трупах в дренажной трубе. Наверняка, у тех женщин имеются друзья и родственники, которые их разыскивают. А еще потому что… – Судя по игрушечной уточке, могут быть и другие жертвы.