Теперь его голос включился на полную мощность, и оба патрульных слегка стушевались. Пэнгборн — нет. Он продолжал смотреть на Тэда все тем же убийственным взглядом. В соседней комнате заплакал один из близнецов. — О Господи, — простонала Лиз. — В чем же дело? Скажите! — Иди к детям, солнце, — сказал Тэд, по-прежнему глядя в глаза Пэнгборну. — Но… — Пожалуйста. — В гостиной плакали уже оба близнеца. — Все будет хорошо. Она взглянула на него, словно спрашивая: «Ты обещаешь?» — и пошла успокаивать малышей. — Мы хотим допросить вас в связи с убийством Гомера Гамиша, — произнес второй патрульный. Тэд оторвал взгляд от Пэнгборна и повернулся к патрульному. — Кого? — Гомера Гамиша, — повторил Пэнгборн. — Вы хотите сказать, мистер Бомонт, что это имя вам ничего не говорит? — Как же не говорит? — изумленно пробормотал Тэд. — Когда мы в городе, Гомер отвозит наш мусор на свалку. Делает мелкий ремонт по дому. Он потерял руку в Корее. Ему дали Серебряную звезду… — Бронзовую, — с каменным выражением поправил Пэнгборн. — Гомера убили? Кто убил? Патрульные удивленно переглянулись. Изумление трудно подделать. После горя, из всех проявлений человеческих чувств труднее всего убедительно изобразить именно изумление. Первый патрульный ответил удивительно мягким голосом: — У нас есть все основания полагать, что вы, мистер Бомонт. Поэтому мы сейчас здесь. 4 Тэд уставился на него совершенно пустым взглядом, а потом рассмеялся. — Господи. Господи Боже. Это какой-то дурдом. — Вы не хотите взять плащ, мистер Бомонт? — спросил второй патрульный. — На улице сильный дождь. — Я никуда не пойду, — рассеянно повторил Тэд. Погруженный в свои мысли, он не заметил, каким раздраженным вдруг стало лицо Пэнгборна. — Боюсь, что пойдете, — сказал Пэнгборн. — Так или иначе. — Значит, придется «иначе», — пробормотал Тэд, а потом снова включился в происходящее. — Когда это случилось? — Мистер Бомонт, — Пэнгборн говорил медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, словно общался с четырехлетним ребенком, причем явно не самым смышленым, — мы здесь не для того, чтобы предоставлять информацию вам. Лиз встала в дверном проеме гостиной, держа на руках близнецов. Она была бледной, словно все краски сошли с ее лица. Белый лоб как будто светился. — Это же бред, — возмутилась она, переводя взгляд с Пэнгборна на патрульных и обратно на Пэнгборна. — Полный бред. Неужели вы сами не понимаете? — Послушайте, — сказал Тэд, подходя к Лиз и обнимая ее за плечи. — Я не убивал Гомера, шериф Пэнгборн, но теперь я понимаю, почему вы такой злой. Давайте поднимемся ко мне в кабинет. Сядем, спокойно поговорим и попробуем разобраться… — Я хочу, чтобы вы взяли плащ, — перебил его Пэнгборн. Он взглянул на Лиз. — Прошу прощения за мой французский, но с меня уже хватит дерьма на одно дождливое субботнее утро. Вы крепко влипли. Тэд обратился к старшему из двух патрульных: — Вы можете как-то образумить этого человека? Объясните ему, что он избежит многих неловкостей и неприятностей, если просто скажет мне, когда был убит Гомер. — Он на секунду задумался и добавил: — И где. Если это произошло в Касл-Роке, а я даже не представляю, зачем бы Гомер вдруг приехал сюда… в общем, в последние два с половиной месяца я вообще не выбирался из Ладлоу, кроме поездок в университет. Он взглянул на Лиз, и та кивнула. Патрульный обдумал услышанное и произнес: — Прошу прощения, мы на минуточку выйдем. Все трое пошли к выходу, причем патрульные чуть ли не подталкивали Пэнгборна. Когда они вышли наружу и дверь за ними закрылась, Лиз принялась осыпать Тэда сумбурными, сбивчивыми вопросами. Тэд хорошо знал жену и нисколько не сомневался, что ее страх проявился бы злостью — даже яростью — на полицейских, если бы не сообщение о смерти Гомера. При таком положении дел она была на грани слез. — Все будет хорошо, — сказал он и поцеловал ее в щеку. Секунду подумав, поцеловал и обоих близнецов, которые начали проявлять явное беспокойство. — По-моему, патрульные штата уже понимают, что я говорю правду. А Пэнгборн… ну, он знал Гомера. И ты его знала. Просто он сейчас злой как черт. И судя по его виду и по его словам, у него есть улики, которые, как ему кажется, неоспоримо указывают на меня в связи с этим убийством, подумал он, но не сказал вслух. Он подошел к входной двери и выглянул в узкое боковое окошко, как раньше делала Лиз. В другой ситуации то, что он увидел, показалось бы ему забавным. Все трое стояли на крыльце, почти, но не полностью укрытые от дождя, и пытались о чем-то договориться. Тэд слышал их голоса, но не мог разобрать слов. Он подумал, что они похожи на бейсболистов, совещающихся во время тайм-аута. Полицейские штата уговаривали Пэнгборна, а тот качал головой и отвечал, горячась. Тэд вернулся в дальний конец коридора. — Что они делают? — спросила Лиз. — Не знаю, — ответил Тэд, — но мне кажется, полицейские штата пытаются уговорить Пэнгборна, чтобы он мне сказал, почему так уверен, что это я убил Гомера Гамиша. Ну или хотя бы что-то из этого почему. — Бедный Гомер, — пробормотала она. — Это как дурной сон. Тэд взял у нее Уильяма и снова сказал, чтобы она не волновалась. 5 Через пару минут полицейские вернулись. Лицо Пэнгборна было мрачнее тучи. Тэд предположил, что двое патрульных все-таки втолковали шерифу то, что он и сам уже знал, но отказывался признать: писатель не дергался и не юлил, то есть не проявлял никаких внешних признаков, обычно ассоциирующихся с виной. — Хорошо, — сказал Пэнгборн. Он пытается справиться с неприязнью, подумал Тэд, и у него получается. Не то чтобы совсем хорошо, но неплохо. Очень даже неплохо, если учесть, что перед ним — главный подозреваемый в убийстве однорукого старика. — Эти джентльмены хотели бы, чтобы я задал вам по крайней мере один вопрос, мистер Бомонт, и я задам этот вопрос. Где вы находились и чем занимались с одиннадцати вечера тридцать первого мая до четырех утра первого июня? Бомонты переглянулись. Тэд буквально физически ощутил, как у него отлегло от сердца. Не то чтобы совсем отлегло, но камень, давивший на него всем весом, слегка покачнулся. Как будто державшие его канаты разом оборвались. Теперь нужен только хороший толчок. — Точно в тот день? — пробормотал он, обращаясь к жене. Ему казалось, что да. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Я уверена, да. Тридцать первого, вы говорите? — Лиз повернулась к Пэнгборну, сияя надеждой. Пэнгборн подозрительно посмотрел на нее. — Да, мэм. Но, боюсь, одного вашего голословного утверждения будет никак не достаточно… Лиз не слушала его. Она считала, загибая пальцы, и вдруг просияла. — Вторник! Тридцать первое — это вторник! — Она обернулась к мужу. — Да, точно! Слава Богу! Пэнгборн озадаченно нахмурился, и вид у него стал еще подозрительнее. Патрульные переглянулись и опять повернулись к Лиз. — Может быть, вы и нас просветите, миссис Бомонт? — спросил один из них. — У нас были гости. Во вторник вечером, тридцать первого! — объявила Лиз, бросив на Пэнгборна торжествующий взгляд, исполненный яростной неприязни. — Тут был полный дом гостей! Да, Тэд? — Да, конечно. — Хорошее алиби в подобных делах уже само по себе дает повод для подозрений, — произнес Пэнгборн, но было заметно, что он слегка выбит из колеи. — Какой вы тупой и упертый баран! — воскликнула Лиз. Теперь ее щеки горели ярким румянцем. Страх уходил, уступая место ярости. Она повернулась к патрульным. — Если у моего мужа нет алиби на это убийство, которое, как вы говорите, он совершил, вы заберете его в участок! Если алиби есть, он заявляет, что это, возможно, и есть подтверждение его вины! Вы что, боитесь немного пошевелить мозгами? Почему вы пришли сюда? — Тише, Лиз, успокойся, — тихо проговорил Тэд. — Если они пришли, значит, на то есть причины. Если бы шериф Пэнгборн действовал только по подозрению, думаю, он пришел бы один. Пэнгборн мрачно взглянул на него и вздохнул. — Расскажите нам об этом вечере, мистер Бомонт. — Это был вечер в честь Тома Кэрролла, — начал Тэд. — Том проработал в университете, на факультете английского языка, девятнадцать лет, а последние пять был заведующим кафедрой. Он вышел на пенсию двадцать седьмого мая, когда официально закончился учебный год. На факультете его все любили, а мы, старая гвардия, называли его Томом Гонзо из-за его страстного увлечения очерками Хантера Томпсона. Вот мы и решили устроить прощальную вечеринку для него и его жены. — Во сколько закончилась вечеринка? Тэд расплылся в улыбке. — Конечно, раньше четырех утра, но все равно очень поздно. Когда собирается большая компания преподавателей при почти бесконечных запасах спиртного, тут все выходные пролетят — не заметишь. Гости начали собираться к восьми, а последними ушли… кто, солнце? — Роули Делессепс и эта ужасная женщина с исторического факультета, с которой он крутит амуры еще с допотопных времен, — сказала Лиз. — Которая вечно трубит своим громовым голосом: «Зовите меня просто Билли. Меня все так зовут». — Да. — Тэд опять улыбнулся. — Злая ведьма из Восточной страны.