— Мне без разницы, как они называются, главное, что это плохо. И то, что он выдал такой припадок… — Зря ты так о нем. Эдди продолжал гнуть свое. — Раньше с ним такое бывало? Динки отвел глаза, уставился на свои переминающиеся ноги. Эдди решил, что ответ получен. — Сколько раз? — Эдди надеялся, что в его голосе нет ужаса, который его охватил. Кровавых точек в белках Шими хватало, чтобы со стороны могло показаться, будто кто-то сыпанул в них красного перца. Не говоря уже о больших кровоизлияниях в уголках глаз. Не глядя на него, Динки поднял руку с четырьмя оттопыренными пальцами. — Четыре раза? — Да, — Динки по-прежнему изучал свои мокасины. — Началось с того времени, когда он послал Теда в Коннектикут 1960 года. Когда он это проделал, в нем словно что-то надорвалось, — Динки поднял голову, попытался улыбнуться. — Но он не потерял сознания вчера, когда мы втроем вернулись в Девар. — Скажи мне, правильно ли я тебя понял. В тюрьме, что под нами, все грехи считаются простительными и только один смертным — телепортация. Динки обдумал его слова. Для тахинов и кан-тои условия не были столь либеральными. Их могли выслать или подвергнуть лоботомии по разным причинам, включая пренебрежение обязанностями, насмешки над Разрушителями, а то и жестокое обращение с последними. Однажды,так ему рассказывали, «низший» мужчина изнасиловал женщину-Разрушителя, а потом с жаром убеждал Ректора, что его деяние — шаг к превращению в человека. Сам Алый Король явился к нему во сне и велел это сделать. За этот проступок кан-тои приговорили к смерти. Разрушителей пригласили на казнь (его убили выстрелом из пистолета в голову), которую провели на Главной улице Плизантвиля. Динки рассказал об этом Эдди, а потом признал, что для заключенных смертным грехом является исключительно телепортация. Во всяком случае, он другого смертного греха не знал. — А Шими — ваш телепорт, — кивнул Эдди. — Вы помогаете ему… Тед, по его же словам, умножает его возможности… а ты прикрываешь его, каким-то образом внося изменения в их информационную базу… — Они понятия не имеют, как легко корректировать их телеметрию, — Динки едва не рассмеялся. — Партнер, они пришли бы в ужас. Самое трудное — не вывести из строя все их программное обеспечение. Эдди такие подробности не интересовали. Методы Динки приносили результат. Только это и имело значение. Методы Шими — тоже… да только как долго можно было на него рассчитывать? — …но основную работу делает он, — закончил Эдди. — Шими. — Да. — Он — единственный, кто на такое способен. — Да. Эдди подумал о двух стоящих перед ними задачах: освободить Разрушителей (или убить их, если другого способа остановить их работу не будет) и уберечь писателя от смерти под колесами минивэна во время прогулки. Роланд полагал, что они смогут сделать и первое, и второе, но для этого требовалось, чтобы Шими телепортировал их, как минимум, дважды, плюс их гостям предстояло вернуться в окруженное тремя рядами колючей проволоки поселение после завершения их разговора, то есть речь шла о третьей телепортации. — Он говорит, что это не больно, — добавил Динки. — Если ты волнуешься из-за этого. Из пещеры донесся смех. Шими пришел в себя, пил, ел, настроение остальных, понятное дело, поднялось. — Не из-за этого. Что, по мнению Теда, происходит с Шими, когда он телепортирует? — Мозговые кровотечения, — без запинки ответил Динки. — Микроинсульты на поверхности мозга, — в подтверждение своих слов он в нескольких местах постучал себя по голове. — Бонк, бонк, бонк. — И они все сильнее дают о себе знать? Я прав, не так ли? — Послушай, если ты думаешь, что переносить нас с места на место — моя идея, ты ошибаешься. Эдди вскинул руку, как коп-регулировщик. — Нет, нет, я только стараюсь понять, что происходит, — и каковы наши шансы. — Мне ужасно не нравится, что мы так его используем! — взорвался Динки. Однако, старался говорить тихо, чтобы в пещере его не услышали. Но у Эдди ни на мгновение не возникло сомнений в том, что Динки говорит правду. — Он не возражает, наоборот, хочет это делать, отчего совесть только сильнее меня гложет. На Теда он смотрит, как… — Динки пожал плечами. — Как собака на лучшего во вселенной хозяина. Точно также он смотрит и на твоего дина, что ты, безусловно, заметил. — Он делает это для моего дина, так что все нормально. Ты можешь этому не верить, Динк, но… — Ты веришь. — Абсолютно. А теперь действительно важный вопрос: Тед представляет себе, как долго протянет Динки? С учетом того, что теперь здесь он получает хоть какую-то помощь и поддержку? «Кого ты хочешь подбодрить, братец? — внезапно раздался в голове голос Генри. Циничный, как и всегда. — Его или себя?» Динки посмотрел на Эдди если не как на безумца, то на человека, у которого определенно помутилось в голове. — Тед был бухгалтером. Иногда учителем. Разнорабочим, если не находил ничего другого. Он — не врач. Но Эдди настаивал. — А что думаешь ты? Динки помедлил с ответом. Дул ветер. Далеко внизу играла музыка, Еще дальше погромыхивал гром. Наконец, он заговорил: «Еще три или четыре раза… но воздействие кровоизлияний усиливается. Может, только два. Но гарантировать ничего нельзя, понимаешь? Он может умереть от обширного инсульта, когда в следующий раз будет создавать дыру, через которую мы переходим из одного места в другое. Эдди попытался найти еще хоть один вопрос, но не смог. Последний ответ закрыл их все, и когда Сюзанна позвала их в пещеру, он этому только порадовался. 4 К Шими Руису вернулся аппетит, что все посчитали добрым знаком, и он активно работал вилкой. Красные точки в глазах поблекли, но не рассосались. Эдди задался вопросом, а что подумают охранники «Синих небес», если заметят их. Может, Шими следовало надеть солнцезащитные очки? Роланд поставил Рода на ноги и теперь беседовал с ним в глубине пещеры. Хотя беседа была односторонней. Стрелок говорил, а Род слушал, изредка бросая короткие, полные обожания взгляды на лицо Роланда. Эдди ничего не понимал, за исключением пары слов Чевин и Чайвен. Роланд спрашивал о том существе, которое они встретили по пути в Лоувелл. — У него есть имя? — спросил Эдди Динки и Теда, беря вторую тарелку с едой. — Я зову его Чаки, — ответил Динки. — Потому что он немного похож на куклу, которую я видел в том фильме ужасов. Эдди ухмыльнулся. — «Детская игра»[69], точно. Я тоже его видел. После твоего когда, Джейк. И тем более после твоего, Сюзиэлла. Цвет волос не тот, но пухлые веснушчатые щеки и синие глаза похожи. — Ты думаешь, он может хранить тайну? — Если никто его не спросит, сможет, — ответил Тед. С точки зрения Эдди, такой ответ не мог расцениваться удовлетворительным. Минут через пять к ним присоединился Роланд. Присел на корточки, теперь боли в суставах этому не препятствовали, и посмотрел на Теда. — Этого парня зовут Хайлис из Чейвена. Его кто-нибудь хватится? — Едва ли, — ответил Тед. — Роды появляются у ворот за общежитиями маленькими группами, в поисках работы. В основном, что-то носят. В качестве платы их кормят и поят. Если кто-то не показывается, его не ищут. — Хорошо. Теперь, сколько здесь длятся сутки? До завтрашнего утра, если брать то же время, что и сейчас, двадцать четыре часа? Вопрос показался Теду интересным, он обдумывал его несколько секунд. — Скорее, двадцать пять. Может, чуть больше. Потому что время замедляется, во всяком случае, здесь. По мере того, как Лучи подтачиваются, возникают различия в потоке времени между мирами. Вероятно, это один из главных центров разрушения. Роланд кивнул. Сюзанна предложила ему поесть, но он отказался, поблагодарив ее. В глубине пещеры Род сидел на ящике, глядя на свои босые, покрытые язвами ноги. Эдди удивился, увидев, как Ыш направился к Роду, удивился еще больше, когда ушастик-путаник позволил Чаки (или Хайлису) почесать ему голову бесформенной рукой. — И утром случается, что внизу возникает… ну, не знаю… — Возникает некоторая суета? — предположил Тед. Роланд кивнул. — Вы слышали горн? — спросил Тед. — Буквально перед тем, как мы здесь появились? Они покачали головой. Теда, похоже, это не удивило. — Но вы слышали, как зазвучала музыка, не так ли? — Да, — кивнула Сюзанна и предложила Теду новую банку «Нозз-А-Ла». Он ее взял и с удовольствием сделал большой глоток. Эдди едва не передернуло. — Спасибо, мэм. В любом случае, горн означает начало новой смены. Тогда же включается музыка. — Ненавижу я эту музыку, — пробурчал Динки. — Если и есть период времени, когда контроль ослабевает, — продолжил Тед, — то именно в пересменку. — И в котором часу это происходит? — спросил Роланд. Тед и Динки неуверенно переглянулись. Динки показал восемь пальцев, его брови вопросительно поднялись. На лице отразилось облегчение, когда Тед тут же кивнул. — Да, в восемь часов, — Тед рассмеялся, и качнул головой. — Как можно называть точное время в мире, где твоя тюрьма может в некоторые дни находиться на востоке, а в другие — на юго-востоке. Но Роланд уже жил в сдвинувшемся мире задолго до того, как Тед Бротигэн узнал о существовании такого места, как Алгул Сьенто, поэтому его нисколько не смущало то обстоятельство, что здесь не действовали законы, ранее казавшиеся незыблемыми. — Примерно через двадцать пять часов, — уточнил он. — Или чуть раньше. Динки кивнул. — Но только не надо думать, что ситуация выходит из-под контроля. У них все отработано до автоматизма. Каждый знает свое место. — И, однако, лучшего времени нам не найти, — тут Роланд повернулся к своему давнему знакомому из Меджиса. И подозвал его к себе.