– Тебе следовало повернуть назад, маленький цыпленок, – прорычал Элрой и побежал к поезду. Его хвост мотался в воздухе. Руэл Гарденер – или тот, кем Руэл Гарденер становился в этом мире, – хрипло мяукнул и попытался последовать за Элроем. Осмонд протянул руку и подтащил отпрыска к себе. Джек увидел, как его пальцы буквально вонзились в серую шею ребенка-монстра. Тут Джек поднял «узи» и в упор выпустил целый магазин в лицо Элроя, практически снес голову этому козлооборотню. Тот, однако, не упал, а продолжал лезть в кабину, и его пальцы, сросшиеся двумя группами, отдаленно напоминавшими раздвоенное копыто, слепо тянулись к голове Джека. Это длилось несколько секунд, затем тело повалилось на землю. Джек в изумлении смотрел на безголового Элроя. Их последняя ночная стычка рядом с «Баром Апдайка» снилась ему снова и снова, он пытался удрать в темные джунгли по пружинным кроватям и битому стеклу. Теперь это существо явилось к нему во плоти, и он убил его. Разум Джека никак не хотел сжиться с этим фактом. Словно он прикончил буку из детства. Ричард вскрикнул – и грохот его автомата чуть не оглушил Джека. – Это Руэл! Ох Джек о Боже ох Джейсон это Руэл, это Руэл… «Узи» в руках Ричарда кашлянул короткой очередью и замолчал – закончились патроны. Руэл вырвался из отцовских пальцев, пошатываясь и мяукая, запрыгал к поезду. Его верхняя губа приподнялась, обнажив зубы, длинные и хрупкие, совсем как фальшивые восковые клыки для Хэллоуина. Последние пули Ричарда попали ему в грудь и шею, пробив дыры в коричневом свитере, разорвав плоть длинными неровными бороздами. Густая, темная кровь потекла из ран, но не более того. Возможно, когда-то Руэл был человеком – Джек полагал, что такое возможно. Но теперь это осталось в прошлом. Пули даже не притормозили его. Существо, неуклюже перепрыгнувшее через труп Элроя, было демоном. Оно воняло, как мокрая поганка. Что-то теплое прижалось к ноге Джека. Сначала теплое… потом горячее. Что именно? Будто у него в кармане нагревался чайник. Что это могло быть? Но времени на раздумья не было. Все происходило очень быстро, как в кино. Ричард отбросил «узи» и попятился, закрыв лицо руками. Его полные ужаса глаза таращились на псевдо-Руэла сквозь барьер пальцев. – Не подпускай его ко мне, Джек! Не подпускай его ко мне! Руэл пускал пузыри и мяукал. Его руки шлепнули по боковине кабины, словно ласты по грязи. Джек увидел толстые желтоватые перепонки между пальцами. – Вернись! – крикнул Осмонд сыну, и в его голосе отчетливо слышался страх. – Вернись, он плохой, он может причинить тебе вред. Все мальчишки плохие. Это аксиома, вернись. Вернись! Руэл пускал пузыри и радостно урчал. Он полез в кабину, и Ричард, издав безумный вопль, попятился в дальний угол. – НЕ ПОДПУСКАЙ ЕГО КО МНЕ-Е-Е-Е-Е… Новые Волки, новые странные существа выскакивали из-за угла. Одно из этих существ, с торчавшими по обе стороны головы витыми рогами, одетое в комические залатанные штаны, споткнулось, упало, и его затоптали остальные. Джек понял, что его обжигает что-то круглое. Руэл перебросил одну ногу через боковину кабины. Нога извивалась и тянулась к Джеку, словно щупальце. Джек поднял «узи» и выстрелил. Пол-лица Руэла снесло, из того, что осталось на его месте, посыпались черви. Руэл приближался. Попытался схватить Джека перепончатыми пальцами. Крики Ричарда, крики Осмонда смешивались, сливались в одно целое. Теперь Джеку казалось, что в кармане у него – раскаленное клеймо для скота, и внезапно, в тот самый момент, когда руки Руэла легли ему на плечи, он понял, что это: монета капитана Фаррена, которую отказался взять Андерс. Джек сунул руку в карман. Монета напоминала кусок руды. Джек сжал ее, и его словно пробил мощный удар тока. Почувствовал это и Руэл. Торжествующее урчание сменилось испуганным мяуканьем. Он попытался отпрянуть, единственный оставшийся глаз дико вращался. Джек вытащил монету из кармана. Она светилась в его руке раскаленной краснотой. Он чувствовал жар – но жар этот не обжигал. Профиль королевы сиял как солнце. – Во имя нее, ты, мерзкая, недоразвитая тварь! – крикнул Джек. – Изыди из этого мира! – Он раскрыл кулак и прижал ладонь ко лбу Руэла. Руэл и его отец закричали в унисон: Осмонд – тенором на грани сопрано, Руэл – гудящим, словно пчелиный рой, басом. Монета вошла в череп Руэла, как раскаленная кочерга в кусок масла. Отвратительная темно-коричневая жижа выплеснулась из головы монстра и потекла по запястью Джека. Горячая жижа с копошащимися в ней маленькими червячками. Они дергались и извивались на коже Джека. Он чувствовал их укусы, но еще сильнее прижал монету ко лбу Руэла, загоняя ее все глубже. – Изыди из этого мира, дрянь! Во имя королевы и ее сына, изыди! Руэл кричал и выл; Осмонд кричал и выл вместе с ним. Волки и Уроды остановились и жались позади Осмонда, на их лицах читался суеверный ужас. Для них Джек не просто вырос – он еще и светился. Руэл дернулся. Вновь издал булькающий визг. Льющаяся из головы темная жижа стала желтой. Последний червь, длинный и тошнотворно белый, выполз из прожженной монетой дыры и упал на пол кабины. Джек наступил на него и раздавил каблуком. Ошметки полетели во все стороны. Руэл влажной грудой осел на пол. Огороженный бревенчатым частоколом пыльный двор огласил такой вопль ярости и горя, что Джек подумал, а не лопнет ли у него череп. Ричард свернулся в углу в позе эмбриона, обхватив голову руками. Осмонд выл, отбросив кнут и пистолет-пулемет. – Ох, гаденыш! – кричал он, потрясая кулаками в сторону Джека. – Посмотри, что ты наделал! Ох, гадкий, плохой мальчишка! Я тебя ненавижу, буду ненавидеть вечно и еще дольше! Ох, гадкий Самозванец! Я тебя убью! Морган тебя убьет! Ох, мой дорогой единственный сын! ГАДЕНЫШ! МОРГАН УБЬЕТ ТЕБЯ ЗА ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ! МОРГАН… Остальные шепотом подхватили этот крик, широко раскрыв глаза, напомнив Джеку подростков в «Лучезарном доме»: вы можете сказать «аллилуйя»? А потом вдруг замолчали, потому что услышали новый звук. Джеку тут же вспомнился теплый день, который он провел с Волком на берегу реки. Они смотрели, как коровцы пили воду и щипали травку, Волк рассказывал о своей семье. Все шло хорошо… очень хорошо, пока не появился Морган. И теперь Морган собирался появиться вновь… не прыгнув, а разорвав мембрану между мирами, пробив в ней дыру. – Морган. Это… – …Морган, Владыка… – Владыка Орриса… – Морган… Морган… Морган… Треск рвущейся материи нарастал. Волки упали в пыль. Осмонд танцевал джигу, черные сапоги топтали сыромятные косички кнута. – Плохой мальчишка! Гадкий мальчишка! Теперь ты заплатишь! Морган идет! Морган идет! Воздух в двадцати футах справа от Осмонда начал колебаться и мерцать, словно от жара. Джек оглянулся и увидел, что Ричард свернулся калачиком в углу среди автоматов, магазинов и гранат, напоминая очень маленького мальчика, который заснул, играя в войну. Только Ричард не спал, и увидь он отца, являющегося сквозь дыру между мирами, скорее всего – Джек этого боялся – сошел бы с ума. Джек упал на пол рядом с другом, крепко обхватил его руками. Треск рвущейся материи все усиливался, и внезапно раздался голос Моргана, проревевшего в дикой ярости: – Откуда здесь взялся этот ПОЕЗД, идиоты? Джек услышал вопль Осмонда: – Гадкий Самозванец убил моего сына! – Уходим, Ричи, – прошептал он и еще крепче обхватил исхудалое тело Ричарда. – Пора прыгать с корабля. Джек закрыл глаза, сосредоточился… и на мгновение у него закружилась голова. Глава 37 Ричард вспоминает 1 Возникло ощущение, что он катится в сторону и вниз, словно они находились на пандусе между двумя мирами. Смутно, из ниоткуда, до него донеслись крики Осмонда: «Плохие! Все мальчики! Аксиома! Все мальчики! Гадкие! Гадкие!» На мгновение они зависли в воздухе. Ричард вскрикнул. Потом Джек ударился о землю плечом. Голова Ричарда врезалась ему в грудь. Не открывая глаз, Джек лежал на земле, обнимая Ричарда, вслушиваясь, принюхиваясь. Тишина – не полная и абсолютная, но нарушаемая лишь пением двух или трех птичек. Пахло прохладой и солью. Хороший запах… однако в Долинах мир пах лучше. Даже здесь – где бы они сейчас ни находились – Джек ощущал какой-то вторичный запашок, вроде машинного масла, въевшегося в бетонный пол мастерской на автозаправочной станции. Запах множества людей, которые ездили на множестве автомобилей, отравляя атмосферу. Нос чувствовал этот запах и мог унюхать его даже сейчас, хотя Джек и не слышал никаких автомобилей. – Джек? Мы в порядке? – Конечно, – ответил Джек и открыл глаза, чтобы посмотреть, не солгал ли он. Сначала он в ужасе подумал, что в отчаянном стремлении выбраться из Долин, удрать до появления Моргана, прыгнул не в Америку, а в будущее. Вроде бы они находились в том же месте, но оно стало древним, заброшенным, словно минуло несколько столетий. Поезд по-прежнему стоял на рельсах, но все остальное изменилось. Сами рельсы, пересекавшие заросший сорняками двор и уходившие бог знает куда, покрывал толстый слой ржавчины. Шпалы прогнили. Между ними росла высокая трава. Он крепче сжал Ричарда, который слабо шевельнулся и тоже открыл глаза. – Где мы? – спросил он Джека, оглядываясь. На месте бревенчатого барака стоял ангар. Видна была только пятнистая от ржавчины полукруглая крыша – стены густо заросли вьюнами и сорняками. К двум столбам перед ангаром, возможно, когда-то крепился щит-указатель. – Я не знаю, – ответил Джек, глядя туда, где раньше находилась полоса препятствий, а теперь росли дикие флоксы и рододендроны. Потом озвучил ту жуткую мысль, что первой пришла ему в голову: – Возможно, я забросил нас в будущее. К его удивлению, Ричард рассмеялся. – Приятно узнать, что в будущем все останется без перемен. – И он кивнул на лист бумаги, прибитый к одному из столбов перед ангаром/бараком. Слова выцвели под солнцем и дождями, но прочитать их не составляло труда: ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН! По приказу Управления шерифа округа Мендосино По приказу дорожной полиции штата Калифорния НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ!