– Не попал, да? – прошептал из темноты Морган Слоут. Снег падал на Джека, ветер леденил конечности, горло, лоб. Лицо Слоута зависло перед ним, со знакомыми глубокими морщинами на лбу, с раскрытым окровавленным ртом. Под густо падающим снегом он протягивал руку с ключом к Джеку, на коричневом рукаве формировался снежный хребет. Джек заметил черную струйку крови, сбегавшую из левой ноздри несообразно маленького носа. Глаза Слоута, налитые кровью от боли, светились в темном воздухе. 6 Ричард Слоут открыл глаза, не понимая, что происходит. Все тело, каждая его клеточка, закоченела. Поначалу, совершенно бесстрастно, он подумал, что умер. Возможно, свалился с крутых, неудобных ступенек, которые вели на главную трибуну стадиона школы Тэйера. После чего замерз и умер, так что с ним больше ничего не может случиться. На секунду ощутил он безмерное, всепоглощающее облегчение. Но тут голову пронзила боль, и он почувствовал, как теплая кровь течет по холодной руке: из этого следовало, что Ричард Ллевеллин Слоут вовсе не мертв и прежнее предположение ошибочно. Он всего лишь превратился в раненое, страдающее существо. Ему казалось, что его макушку срезало как ножом. Он понятия не имел, где находится. Чувствовал только холод. Глаза на мгновение сфокусировались и подсказали Ричарду, что он лежит в снегу. Пришла зима. И снег продолжал падать на него с неба. Потом он услышал голос отца и вспомнил все. Прижимая руку к макушке, Ричард очень медленно повернул голову, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда раздавался отцовский голос. Джек Сойер держал в руках Талисман: это Ричард разглядел прежде всего. Талисман не разбился. Часть облегчения, которое Ричард испытал, подумав, что мертв, вернулась. Даже без очков он видел, что Джек по-прежнему выглядит непобедимым и непреклонным, и у него запела душа. Джек выглядел как… как герой. Это точно. Он выглядел как грязный, взъерошенный, яростный юный герой; вроде бы никоим образом не подходящий на роль героя – но тем не менее герой. Джек теперь стал просто Джеком, Ричард это видел. Экстраординарная, дополнительная составляющая, присущая, скажем, кинозвезде, вынужденной изображать одетого в лохмотья двенадцатилетнего подростка, ушла. И поэтому его героизм производил еще большее впечатление. Отец Ричарда хищно улыбался. Но это был не его отец. От его отца давно уже осталась одна оболочка. Все нутро выели зависть к Филу Сойеру, жадность и честолюбие. – Мы можем кружить здесь вечно, – сказал Джек. – Я никогда не отдам тебе Талисман, а ты никогда не сможешь уничтожить его этой своей штуковиной. Сдавайся. Кончик ключа сдвигался в сторону и вниз, пока вместе с перекошенным злобой и жадностью лицом Моргана не нацелился на Ричарда. – Сначала я разнесу Ричарда в клочья, – ответил его отец. – Ты действительно хочешь увидеть, как твой дружок превращается в поджаренный бекон? Гм-м-м? Хочешь? И разумеется, я окажу такую же услугу паразиту, который лежит рядом с ним. Джек и Слоут обменялись короткими взглядами. Его отец не шутил, Ричард это знал. Он убьет его, если Джек не отдаст Талисман, а потом убьет старого негра, Спиди. – Не делай этого, – сумел прошептать Ричард. – Не уступай ему, Джек. Пошли куда подальше. Джек едва не свел Ричарда с ума, подмигнув ему. – Просто брось Талисман, – услышал Ричард голос отца. И в ужасе наблюдал, как Джек разводит ладони рук и позволяет Талисману выпасть из них. 7 – Джек, нет! Джек и не взглянул на Ричарда. Ты не владеешь вещью, если не можешь расстаться с ней, твердил ему внутренний голос. Ты не владеешь вещью, если не можешь расстаться с ней, зачем она человеку, абсолютно незачем, и тебе не научиться этому в школе, ты можешь узнать об этом только на жизненном пути, ты можешь узнать об этом от Ферда Джэнклоу, и от Волка, и от Ричарда, упавшего на камни лицом вниз, словно неудачно стартовавшая ракета «Титан-2». Ты учишься всему этому – или умираешь там, где свет никогда не бывает чистым. – Больше никаких убийств, – бросил Джек в заполненную снегом тьму этого дня на калифорнийском пляже. Он чувствовал, что совершенно вымотался: сказался четырехдневный забег по ужасам. И теперь Талисман выскользнул из его рук, как мяч – из рук начинающего куотербека, которому предстоит многому научиться. Он проиграл. Но услышал голос Андерса, того самого Андерса в килте, который опустился на колени перед Джеком/Джейсоном, и склонил голову, и произнес: «Все сделается хорошо, все сделается хорошо, все разрешится и сделается хорошо». Талисман светился, лежа в снегу, снег таял крупными каплями, и в каждой играла радуга, и в тот миг Джек с ошеломляющей ясностью осознал, что именно это от него и требовалось: выпустить из рук Талисман. – Хватит убийств. Разбей его, если сможешь. Мне тебя жаль. Последняя фраза окончательно свела с ума Моргана Слоута. Если бы в нем оставалась хоть капелька здравомыслия, он отыскал бы камень под этим неестественным снегом и разбил Талисман… а разбить его не составляло труда, он лежал на снегу, хрупкий и уязвимый. Вместо этого Морган нацелил на него ключ. И едва он это сделал, как в голове у него возникли такие живые, такие ненавистные воспоминания о Джерри Бледсоу и его жене. Джерри Бледсоу, которого он убил, и Ните Бледсоу, с которой следовало бы взять пример Лили Кавано… Лили, врезавшей ему по носу с такой силой, что потекла кровь, когда он, пьяный, единственный раз попытался прикоснуться к ней. Вспыхнул огонь: зелено-синий луч выстрелил из отверстия над бородкой ключа. Дотянулся до Талисмана, ударил в него, растекся по нему, превратив в горящее солнце. Все цвета сосредоточились в этот момент в Талисмане… все миры собрались в нем. А потом луч исчез. Талисман проглотил огонь, вырвавшийся из ключа Моргана. Проглотил без остатка. Темнота вернулась. Ноги Джека больше не держали тело, и он плюхнулся на ноги Спиди Паркера. Спиди что-то буркнул и дернулся. Последовала двухсекундная пауза, во время которой ничего не двигалось… а потом, внезапно, огонь потоком вырвался из Талисмана. Глаза Джека широко раскрылись, несмотря на тревожную, предостерегающую мысль, (он ослепит тебя, Джек! он…) и изменившийся ландшафт Пойнт-Венути осветился, словно Бог всех вселенных наклонился вперед, чтобы сделать фотографию. Джек увидел «Эджинкорт», просевший и полуразвалившийся; увидел сползшие вниз холмы, превратившиеся в равнину; увидел лежащего на спине Ричарда; увидел лежащего на животе Спиди, который повернул голову в сторону. Спиди улыбался. А Моргана отбросило назад. Его окутывало море огня, того самого огня, что вылетел из его ключа, огня, который Талисман вобрал в себя, как отсветы телескопического прицела карабина Лучезарного Гарденера, а потом вернул с тысячекратным усилением. Дыра открылась между мирами – дыра размером с тоннель в Оутли, – и Джек увидел, как Слоут, в пылающем модном коричневом костюме, все еще сжимая ключ обгоревшими до костей пальцами, улетает сквозь эту дыру. Глаза Слоута кипели в глазницах, но оставались живыми… он понимал, что происходит. И когда он пролетал по тоннелю-дыре, Джек видел происходившие с ним изменения: плащ, полы которого напоминали летучую мышь, охваченную пламенем, горящие сапоги, горящие волосы. Увидел, как ключ становится миниатюрной трубкой-лучеметом. Увидел… дневной свет! 8 Свет ударил по глазам. Джек откатился от него по заснеженному берегу. Голова гудела. В ушах – мысленных ушах – звучал предсмертный крик Моргана Слоута, которого вышибло через все возможные миры в небытие. – Джек? – Ричард с трудом сел, держась руками за голову. – Джек, что случилось? Кажется, я упал со ступенек главной трибуны стадиона. Спиди заворочался в снегу, и Джек увидел, что он приподнялся, оттолкнувшись руками от земли, и смотрит на него. Глаза старика были усталыми, но лицо очистилось от язв. – Хорошая работа, Джек. – Он улыбнулся. – Хорошая… – Спиди едва не упал лицом в снег, но вновь приподнялся на руках, тяжело дыша. Радуга, мечтательно подумал Джек. Встал на ноги, снова упал. Холодный снег облепил лицо, а потом начал таять, превращаясь в слезы. Джек поднялся на колени, вновь встал. Перед глазами вспыхивали точки, но он увидел огромное выжженное пятно на снегу в том месте, где стоял Морган. По форме оно напоминало каплю. – Радуга! – крикнул Джек Сойер и, плача и смеясь, вскинул руки к небу. – Радуга! Радуга! С залитым слезами лицом он повернулся к Талисману, поднял его. Подошел с ним к Ричарду Слоуту, который был Раштоном; к Спиди Паркеру, который был самим собой. И излечил их. Радуга, радуга, радуга! Глава 46 Еще одно путешествие 1 Джек излечил их, но так и не смог вспомнить, что именно делал: какое-то время Талисман сверкал и пел в его руках, и у Джека вроде бы осталось смутное воспоминание, что он видел, как Спиди и Ричарда окутало сияние и они словно купались в свете. Это все, что осталось у него в памяти. А в конце драгоценный свет в Талисмане начал угасать… угасать… и угас. Подумав о матери, Джек, издал хриплый, отчаянный крик. Спиди проковылял по тающему снегу и обнял Джека за плечи. – Свет вернется, Странник Джек. – Он улыбался, но выглядел намного более уставшим, чем Джек. Спиди излечился… однако ему по-прежнему было плохо. Этот мир убивает его, подумал Джек. По крайней мере убивает в нем Спиди Паркера. Талисман излечил его… но он все равно умирает. – Ты сделал для него все, что мог, – продолжил Спиди, – и, будь уверен, он сделает все для тебя. Волноваться не о чем. Подойди сюда, Джек. Подойди к тому месту, где лежит твой друг. Джек подошел. Ричард спал в тающем снегу. Жуткий лоскут кожи исчез, на голове остался только белый шрам, который потом так и не зарос волосами. – Возьми его за руку.