— У тебя путаница в голове, заключенная. Я не пытаюсь причинить боль твоим чувствам, я говорю это потому, что это правда. Может тебе стоит поспать, посмотрим, может хоть это прочистит тебе мозги. — Вот вам интересная деталь, заместитель начальника Хикс. Хотя земля еще сделала немного меньше, чем один полный оборот с тем, что вы называете Аврора, больше половины женщин в этом мире ушли спать. Уже почти семьдесят процентов. Почему так много? В первую очередь, многие женщины еще и проснуться то не успели. Они спали, когда все началось. А после, огромное их количество устало и уснуло, несмотря на все предпринимаемые усилия, чтобы остаться бодрствующим. Но это еще не все. Нет, есть еще значительная часть женского населения, которая просто решила лечь и заснуть. Потому что, и ваш доктор Норкросс несомненно это знает, страшнее ожидание неизбежного, чем само неизбежное. Легче забыться. — Он психиатр, а не врач, — сказал Хикс. — Я не доверил бы ему лечить даже заусеницу. И, если больше сказать нечего, мне нужно пробежаться по тюрьме, а тебе нужно вздремнуть. — Я все понимаю. Вы идите, только оставьте мне свой сотовый. — Все зубы Эви были на виду. Ее улыбка, казалось, становилась все больше и больше. Эти зубы были очень белыми, и выглядели очень крепкими. Зубы животного, думал Хикс, и, конечно же, она была животным. Должна была быть, учитывая, что она сделала с теми торговцами метом. — Зачем тебе мой сотовый, заключенная? Почему ты не можешь использовать свой личный невидимый сотовый телефон? — Он указал на пустой угол ее камеры. Это было почти смешно, гораздо смешнее тех глупых, сумасшедших и высокомерных фраз, которые исходили из уст этой женщины. — Он прямо там, и у него безлимит. — Хороший совет, — сказала Эви. — Очень забавный. Теперь ваш телефон, пожалуйста. Мне нужно позвонить доктору Норкроссу. — Не могу. Приятно было пообщаться. — Он повернулся, чтобы уйти. — Я бы не уходила так быстро. Ваша компания не одобрила бы. Посмотрите вниз. Хикс так и сделал, и увидел, что окружен крысами. Их было не меньше дюжины, глядевших на него строгими мраморными глазами. Он почувствовал, как из груди поднимается крик, но придушил его. Крик может их вспугнуть, заставить атаковать. Эви протягивала через решетку тонкую руку, подняв ладонь вверх, и даже находясь в шаге от паники, Хикс заметил ужасную вещь: на этой ладони не было линий. Она была абсолютно гладкой. — Вы думаете о бегстве, — сказала она. — Можно, конечно, попытаться это сделать, но учитывая состояние вашей жировой ткани, я сомневаюсь, что вы сможете бежать очень быстро. Крыса пробежала по его туфлям. Её розовый хвост погладил одну лодыжку через клетчатый носок, и он почувствовал, как крик снова поднимается. — Вы будете укушены несколько раз, и кто знает, какие инфекции мои маленькие друзья могут внести? Дайте мне ваш мобильный. — Как ты это делаешь? — Хикс едва мог слышать собственные слова из-за крови, резко прилившей к голове от его сердца. — Коммерческая тайна. Дрожащей рукой Хикс снял телефон с ремня и положил его в эту ужасную безликую ладонь. — Можете идти, — сказала Эви. Он увидел, что ее глаза стали ярко-янтарного цвета. Зрачки стали похожи на черные бриллианты, кошачьи зрачки. Хикс переступал через шнырявших вокруг крыс, и когда он был за ними, то побежал по Бродвею к безопасной Будке. — Очень хорошо, Мать, — сказала Эви. Самая большая крыса стояла на задних лапах и смотрела вверх, подергивая усами. — Он был слаб. Я могла чувствовать запах его больного сердца. Крыса упала на лапы и побежала в сторону стальной двери душевой кабины дальше по Крылу А. Остальные последовали за ней, как дети на школьной прогулке. Между стеной и полом был зазор, изъян в цементе, который крысы и расширили. Они исчезли в темноте. Телефон Хикса был защищен паролем. Эви без колебаний набрала четырехзначный код, и, не сверяясь с контактами, набрала номер сотового Клинта. Он ответил немедленно, и не сказал «алло». — Умерь свой пыл, Лор. Я скоро вернусь. — Это не Лор Хикс, доктор Норкросс, это Эви Блэк. Молчание на другом конце. — Ситуация дома нормальная, надеюсь? Или хотя бы такая нормальная, как это может быть, при сложившихся обстоятельствах? — Как ты заполучила сотовый телефон Хикса? — Я его одолжила. — Чего ты хочешь? — Во-первых, предоставить вам некоторую информацию. Начинаются поджоги. Мужчины тысячами сжигают женщин в своих коконах. Скоро это будут десятки тысяч. Это то, чего многие мужчины всегда хотели. — Я не знаю, каким был твой опыт общения с мужчинами. Мерзкий, наверное. Но что бы ты ни думала, большинство мужчин не хотят убивать женщин. — Мы все увидим, не так ли? — Да, я полагаю, увидим. Чего еще ты хочешь? — Сказать вам, что вы один. — Она весело смеялась. — Что вы — главный Мужик. — Я не понимаю тебя. — Тот, кто выступает за весь род мужской. Так же, как я представляю весь женский, и тех, которые спят, и тех, которые еще нет. Ненавижу предвещать апокалипсис, но в этом случае должна. Именно здесь будет решаться судьба мира. — Она имитировала барабанную дробь из телевизионной мелодрамы. — Бум-бум-БУМ! — Мисс Блэк, ты находишься во власти фантазий. — Я же говорила, вы можете называть меня Эви. — Прекрасно: Эви, ты во власти… — Люди вашего города придут за мной. Они спросят меня, могу ли я возродить их жен, матерей и дочерей. Я скажу, что это, конечно же, возможно, потому что, как и молодой Джордж Вашингтон, я не могу лгать. Они потребуют, чтобы я это сделала, а я откажусь — как и положено. Они будут меня пытать, они будут ранить мое тело, а я все равно откажусь. В конце концов, они убьют меня, Клинт. Могу я называть вас Клинт? Я знаю, что мы только начали совместную работу, так что я не хочу переступать рамки. — Ты можешь. — Его голос звучал так, словно в рот новокаина капнули. — Когда я умру, портал между этим миром и страной сна закроется. Каждая женщина в конечном итоге заснет, каждый мужчина в конечном итоге умрет, и этот измученный мир наконец-то вздохнет с облегчением. Птицы будут вить гнезда на Эйфелевой башне, и львы будут ходить по разрушенным улицам Кейптауна и воды поглотят Нью-Йорк. Большие рыбы будут рассказывать маленьким рыбкам о своих большерыбьих мечтах, потому что Таймс Сквер будет свободна, и если вы будете достаточно сильны, чтобы плыть против преобладающего потока там, вы сможете плыть против него в любом месте. — У тебя галлюцинация. — То, что происходит во всем мире галлюцинация? Она указала ему на пробел, но он не принял подачу. — Подумайте об этом как о средневековой сказке. Я благородная дама, подлостью заключенная в башню замка и там удерживаемая. Вы мой принц, мой рыцарь в сияющих доспехах. Вы должны меня защищать. Я уверена, что в департаменте шерифа есть оружие, но найти людей, готовых его применить — возможно, умереть, защищая существо, которое, по их мнению, вызвало все эти беды — будет сложнее. Но я верю в силу вашего убеждения. Вот почему… — рассмеялась она — …вы главный Мужик! Почему бы не признать это, Клинт? Ведь вы всегда хотели быть главным Мужиком. Он мельком вспомнил утро, его раздражение при виде Антона, охватившую его меланхолию, когда он смотрел на свой свисающий живот. В купе с его усталостью, ее намеки заставили Клинта захотеть кого-нибудь ударить. — У вас нормальные чувства, Клинт. Не держите их в себе. — Её голос стал сочувствующим, нежным. — Каждый хочет быть главным Мужиком. Тот, который скачет на лошади, ничего не говорит, кроме «да», «нет» и «судьба», очищает город от бандитов и едет дальше. После того, как переспит с самой красивой шалавой в салуне, конечно же. А вот и главная проблема. Вы, мужчины, наставляете рога, и их стук, по всей планете, вызывает головную боль. — Ты на самом деле можешь это прекратить? — Вы поцеловали свою жену на прощание? — Да, — сказал Клинт. — Минуту назад. У нас были времена и получше, но я сделал все, что мог. Она тоже. — Он вдохнул. — Я не знаю, почему я рассказываю тебе об этом. — Потому что вы мне верите. Да и я вообще-то знаю, что вы ее поцеловали. Я видела. Я ужасно люблю подглядывать. Я должна остановиться, но я всегда жажду романтики. Я рада, что вы обо всем переговорили именно сегодня, и выложили карты на стол. То, что остается невысказанным, может на самом деле разрушить брак. — Спасибо, доктор Фил. Ответь на мой вопрос. Ты можешь все это прекратить? — Да. Вот как обстоят дела. Сохрани меня в живых до восхода солнца во вторник. Или, может быть, плюс день или два, я не могу сказать точно. Хотя, это наверняка будет на рассвете. — Что произойдет, если я — если мы — это сделаем? — Я могла бы все исправить. Пока они согласны. — Пока согласен кто? — Женщины, глупец. Женщины Дулинга. Но если я умру, никакое согласие не будет иметь значения. Не может быть или того, или другого. Должно быть и то, и другое. — Я не понимаю, о чем ты говоришь! — Поймешь. В конечном счете. Возможно, увидимся завтра. И кстати, она была права. Вы никогда не обсуждали с ней бассейн. Хотя показали ей несколько фотографий. Думаю, вы думали, что этого будет достаточно. — Эви… — Я рада, что вы поцеловали ее. Я очень рада. Она мне нравится. Эви разорвала связь и осторожно положила сотовый телефон Хикса на маленькую полку, предназначенную для ее личных вещей, которых у нее не было. Потом она легла на нару, повернулась на бок и вскоре уснула. 9 Лила собиралась ехать прямо в участок, но когда она спустилась по подъездной дорожке и повернула на улицу, ее фары выхватили нечто в белом, сидящее в кресле на противоположной стороне улицы. Старая миссис Рэнсом. Лила вряд ли могла винить Джареда в том, что он ее там оставил. У него на руках была маленькая девочка, о которой стоило позаботиться, и которая сейчас лежала в гостевой спальне. Холли? Полли? Нет, Молли. Падал моросящий дождь. Она проехала по подъездной дорожке Рэнсомов, а затем развернулась назад и покопалась в дерьме, лежащем на заднем сиденье, чтобы вытащить на свет фирменную бейсболку Дулингских Псов, потому что моросящий дождик уже перешел в устойчивый. Он может потушить пожар, и это было хорошо. Она проверила входную дверь миссис Рэнсом. Та была разблокирована. Она подошла к креслу и подняла женщину в коконе на руки. Она была готова к тяжести, но миссис Рэнсом весила не более девяноста фунтов.[233] Лила с таким весом качала пресс в тренажерном зале. Но какое это имело значение? Почему она вообще это делает? — Потому что так надо, — сказала она. — Потому что женщина — это не газонное украшение. Поднявшись по ступенькам, она увидела, как тонкие волокна отделяются от белого шара, окружающего голову миссис Рэнсом. Они колебались, словно на ветру, но ветра не было. Они тянулись к ней, потому что море сна просто ожидало за ее лбом. Она сдула их и из последних сил потянула старушку по коридору в гостиную. На ковре лежала раскрытая книжка-раскраска с россыпью маркеров вокруг. Как же звали эту маленькую девочку? — Молли, — сказала Лила, затаскивая заключенную в кокон женщину на диван. — Ее звали Молли. — Она остановилась. — Это Молли. Лила положила подушку под голову миссис Рэнсом и покинула ее. Заперев входную дверь старушки, она пошла к своей полицейской машине, запустила двигатель и протянулась к ручке переключения передач, затем опустила руку. Внезапно департамент шерифа показался бессмысленным пунктом назначения. Кроме того, как ей казалось, до него не менее пятидесяти миль. Она, вероятно, сможет туда попасть, не врезавшись в дерево (как какая-то не полностью проснувшаяся с утра женщина во время пробежки), но есть ли смысл? — Если не в офис, то куда? — Спросила она у машины. — Куда?