– Ты ушиблась, Фрэн? – Ушиблась только моя гордость. – Она позволила Джесси помочь ей встать. – И еще я прикусила язык. Видишь? – Она показала ему язык, рассчитывая получить в ответ улыбку, но он нахмурился. – Господи, Фрэн, да у тебя кровь. – Он достал из заднего кармана носовой платок, с сомнением посмотрел на него и положил обратно. Она представила себе, как они рука об руку возвращаются к стоянке, молодые влюбленные под ярким солнцем, и у нее изо рта торчит скомканный платок. Она приветствует улыбающегося, благожелательного Гаса и говорит: «До-ы-де». Фрэнни опять засмеялась, несмотря на то что язык сильно болел, а от привкуса крови во рту немного мутило. – Отвернись, – строго попросила она. – Я собираюсь нарушить правила хорошего тона для молодых леди. Улыбаясь, он театрально прикрыл глаза. Фрэн присела, опираясь на одну руку, наклонилась над водой и сплюнула – ярко-красной слюной. Еще. И еще раз. Наконец рот вроде бы очистился, она оглянулась и увидела, что он подсматривает сквозь пальцы. – Извини. Я такая дура. – Нет, – заверил ее Джесси, явно имея в виду «да». – Давай найдем где-нибудь мороженое? – предложила она. – Ты ведешь машину, а я покупаю. – Решено. – Он встал сам, вновь помог ей подняться. Фрэн опять сплюнула. Ярко-красным. – Я ведь не откусила кусок? – опасливо спросила она. – Не знаю, – весело ответил Джесси. – Или ты его проглотила? Ее рука метнулась ко рту. – Это не смешно! – Да. Извини меня. Ты просто прикусила его, Фрэнни. – В языке проходят какие-нибудь артерии? Теперь, взявшись за руки, они шагали по пирсу в обратном направлении. Время от времени она сплевывала в воду слюну. Ярко-красную. Глотать кровь она не собиралась. – Нет. – Хорошо. – Она сжала его руку и ободряюще улыбнулась. – Я беременна. – Правда? Это хорошо. Знаешь, кого я видел в Порт… Он остановился и посмотрел на нее, его лицо внезапно стало жестким и очень, очень настороженным. От такой перемены у нее защемило сердце. – Что ты сказала? – Я беременна. – Она широко улыбнулась ему и сплюнула с пирса в воду. Ярко-красным. – Удачная шутка, Фрэнни… – В его голосе слышалась неуверенность. – Это не шутка. Он продолжал пристально всматриваться в нее. Через некоторое время они двинулись дальше. Когда они пересекали автостоянку, Гас вышел и помахал им. Фрэнни помахала в ответ. Джесси тоже. Они заехали в «Дейри куин» на федеральном шоссе 1. Джесси взял кока-колу и глубокомысленно попивал ее за рулем «вольво». Фрэн он принес заказанное ею мороженое, «Банана боут суприм». Она сидела, прислонившись к двери, в двух футах от Джесси и ложечкой ела орешки, ананасовый соус и эрзац-мороженое «Дейри куин». – Ты знаешь, что мороженое в «Ди-кью» – это по большей части пузырьки воздуха? Знаешь? А многие даже не подозревают. Джесси смотрел на нее и молчал. – Это правда, – продолжила Фрэн. – Эти машины, выдающие мороженое, на самом деле продают пузырьки воздуха. Поэтому мороженое в «Дейри куин» такое дешевое. Нам рассказывали об этом на теории бизнеса. Есть много способов снять сливки. Джесси смотрел на нее и молчал. – Поэтому, если хочешь настоящего мороженого, надо идти в какое-нибудь место вроде «Кафе-мороженого Диринга» и там… Она разрыдалась. Он придвинулся и обхватил ладонями ее шею. – Фрэнни, не надо. Пожалуйста. – «Банана боут» капает на меня. – Она продолжала плакать. Носовой платок вновь появился на свет, и Джесси вытер капли растаявшего мороженого. К тому времени рыдания перешли во всхлипывания. – «Банана боут суприм» с кровяным соусом. – Фрэнни взглянула на него покрасневшими глазами. – Больше есть не могу. Извини, Джесс, ты не выбросишь? – Разумеется, – сухо ответил он. Взял мороженое, вылез из машины и выбросил его в урну. «У него забавная походка, – подумала Фрэн, – словно его сильно двинули в то место, которое у парней самое чувствительное». В какой-то степени, полагала она, его действительно ударили именно туда. Но если взглянуть на все это с другой стороны, то и у нее была именно такая походка после того, как он лишил ее девственности на пляже. Между ног зудело, как при опрелости. Только от опрелости не беременеют. Он вернулся и сел в машину. – Ты действительно беременна, Фрэн? – резко спросил он. – Действительно. – Как… как это случилось? Я думал, ты предохраняешься. – Я предполагаю следующее: первое, кто-то из отдела технического контроля старой доброй фабрики по производству оврила заснул и не отбраковал мою пачку таблеток, когда она проходила по конвейеру, или второе, в университетской столовой парней кормят каким-то активатором спермы, или третье, я забыла принять таблетку, а потом забыла о том, что забыла. Она так строго, скупо, ослепительно улыбнулась ему, что он чуть отпрянул. – Чего ты так злишься, Фрэн? Я ведь только спросил. – Ну что ж, попробую ответить на твой вопрос иначе: теплой апрельской ночью, должно быть, двенадцатого, тринадцатого или четырнадцатого числа, ты ввел пенис в мое влагалище, испытал оргазм и изверг семя с миллионами… – Прекрати! – резко оборвал он ее. – Ты не должна… – Не должна – что? – Внешне ей удавалось сохранять каменное спокойствие, но внутри зашевелился страх. Представляя себе эту сцену, она не думала, что все произойдет именно так. – Не должна так злиться, – мягко закончил он. – Я не собираюсь бросать тебя. – Хорошо. – И Фрэнни сдержала эмоции. А ведь в тот момент она могла оторвать его руку от руля, сжать ее и полностью устранить возникшую между ними трещину. Но не сумела заставить себя это сделать. Он не имел никакого права рассчитывать на то, что она будет утешать его, каким бы бессознательным и тайным ни было это желание. Фрэнни внезапно поняла, что, так или иначе, на какое-то время о забавах и приятном времяпрепровождении придется забыть. От этой мысли ей вновь захотелось плакать, но уж тут она не дала воли слезам. Фрэнни Голдсмит, дочь Питера Голдсмита, не собиралась сидеть на автомобильной стоянке «Дейри куин» в Оганквите и реветь. – И что ты собираешься делать? – спросил Джесси, доставая сигареты. – Что ты собираешься делать? Он щелкнул зажигалкой, и на мгновение, пока сигаретный дым наполнял его легкие, она ясно увидела, как мужчина и мальчик борются за контроль над одним лицом. – Ох, черт! – вырвалось у него. – Как я понимаю, возможны варианты. – Дожидаться ответа на свой вопрос она не стала. – Мы можем пожениться и сохранить ребенка. Мы можем пожениться и отказаться от ребенка. Или мы не поженимся, но я сохраню ребенка. Или… – Фрэнни… – Или мы не поженимся, и я откажусь от ребенка. Или я сделаю аборт. Это исчерпывает все возможности? Я ничего не упустила? – Фрэнни, разве мы не можем просто поговорить… – Мы и разговариваем! – Она сверкнула глазами. – У тебя был шанс, и ты сказал: «Ох, черт!» В точности твои слова. А я просто расписала тебе возможные варианты. Разумеется, я располагала временем, чтобы их обдумать. – Хочешь сигарету? – Нет. Это вредно для ребенка. – Фрэнни, черт побери! – Почему ты орешь? – мягко спросила она. – Потому что ты изо всех сил пытаешься довести меня до белого каления! – гневно бросил Джесси. Потом взял себя в руки. – Извини. Я просто не могу согласиться с тем, что это моя вина. – Не можешь? – Она посмотрела на него, изогнув бровь. – Се, Дева во чреве приимет[8]… – Почему ты все время издеваешься? Ты сказала, что принимаешь таблетки. Я поверил тебе на слово. Напрасно? – Нет. Не напрасно. Но это дела не меняет. – Это точно, – мрачно согласился он и выбросил за окно недокуренную сигарету. – И что мы будем делать? – Ты все спрашиваешь меня, Джесс. Я уже обрисовала вкратце возможные варианты, какими я их вижу. Думала, может, у тебя тоже появились какие-нибудь соображения. Еще, правда, есть самоубийство, но в настоящий момент я исключаю его из рассмотрения. Так что выбирай, что тебе больше понравилось, и давай обсудим. – Давай поженимся, – неожиданно решительно сказал Джесси. Он выглядел как человек, который окончательно понял, что распутать гордиев узел можно, лишь разрубив его пополам. Полный вперед, а нытиков загоним в трюм. – Нет, – ответила она. – Я не хочу выходить за тебя.