3. ЗАБОЛЕТЬ И УМЕРЕТЬ МОГУТ ДО 75 % НАСЕЛЕНИЯ. 4. ВИРУС «СУПЕРГРИППА» СОЗДАН СВИНЬЯМИ В МУНДИРАХ, АМЕРИКАНСКОЙ АРМИЕЙ, И СЛУЧАЙНО ВЫРВАЛСЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ СЕКРЕТНОЙ ЛАБОРАТОРИИ. 5. СВИНЬИ В МУНДИРАХ ТЕПЕРЬ ХОТЯТ СКРЫТЬ СВОЙ СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫЙ ПРОМАХ ДАЖЕ ЦЕНОЙ ГИБЕЛИ 75 % НАСЕЛЕНИЯ! ПРИВЕТ ВСЕМ РЕВОЛЮЦИОННО НАСТРОЕННЫМ ЛЮДЯМ! ПРИШЛО ВРЕМЯ ПОДНИМАТЬСЯ НА БОРЬБУ! ОБЪЕДИНЯТЬСЯ, БОРОТЬСЯ, ПОБЕЖДАТЬ! МИТИНГ В СПОРТИВНОМ ЗАЛЕ В 19.00! ЗАБАСТОВКА! ЗАБАСТОВКА! ЗАБАСТОВКА! ЗАБАСТОВКА! Случившееся на УБЗ-ТВ в Бостоне спланировали предыдущим вечером трое ведущих новостных выпусков и шестеро техников. Все они работали в шестой студии. Пятеро из них регулярно играли в покер, а шестеро уже заболели. Все понимали, что терять им нечего. Они собрали с десяток пистолетов и револьверов. Боб Палмер, ведущий утреннего выпуска новостей, пронес оружие на работу в дорожной сумке, в которой обычно приносил тексты, карандаши и несколько блокнотов. Работу студии контролировали люди, представлявшиеся национальными гвардейцами, но, как Палмер сказал прошлым вечером Джорджу Дикерсону, никогда в жизни он не видел гвардейцев, которым за пятьдесят. Мятеж вспыхнул в 9.01, сразу же после того как Палмер начал читать успокоительный текст, врученный ему армейским сержантом десятью минутами ранее. Вдевятером сотрудники захватили контроль над телевизионной станцией. Солдат, не ожидавших, что у них могут возникнуть какие-либо серьезные трудности с жалкой группкой штатских, привыкших сообщать о трагедиях, которые происходят где-то далеко-далеко, застали врасплох и разоружили. Другие работники станции присоединились к мятежникам, быстро очистили шестой этаж и заперли все двери. Лифты вызвали на шестой этаж до того, как солдаты в вестибюле сообразили, что происходит. Трое солдат попробовали подняться по восточной пожарной лестнице, но уборщик по имени Чарльз Йоркин, вооруженный армейским карабином, выстрелил поверх их голов. Этот выстрел оказался единственным. Телезрители, смотревшие УБЗ-ТВ, увидели, как Боб Палмер прервал чтение на полуслове, после чего скомандовал: «Поехали!» За кадром послышался шум борьбы. Когда наступила тишина, тысячи пораженных зрителей увидели, что ведущий держит в руке короткоствольный пистолет. Кто-то хрипло, ликуя, завопил: – Мы их взяли, Боб! Мы взяли ублюдков! Они в наших руках! – Отлично, чистая работа, – кивнул Палмер и вновь повернулся к камере: – Жители Бостона и все американцы, находящиеся в зоне вещания нашей телестанции. В этой студии только что произошло нечто очень серьезное и очень важное, и я счастлив, что впервые это событие случилось у нас, в Бостоне – колыбели американской независимости. Последние семь дней эта телестудия находилась под контролем людей, которые называют себя национальными гвардейцами. Вооруженные люди в хаки стояли рядом с нашими операторами, в пультовых, около телетайпов. Корректировались ли новости? С сожалением вынужден дать положительный ответ на этот вопрос. Мне вручали текст и заставляли читать его перед камерой, буквально с пистолетом у виска. Тексты, которые я зачитывал, имели отношение к так называемой эпидемии супергриппа и содержали заведомо ложную информацию. На пульте управления замигали огоньки. Не прошло и пятнадцати секунд, как включились все лампы. – Кадры, которые снимали наши операторы, изымались или намеренно засвечивались. Материалы наших корреспондентов исчезали. И все-таки, дамы и господа, у нас есть что вам показать, и корреспонденты находятся сейчас в этой студии – уже не как профессиональные репортеры, но как живые свидетели, возможно, величайшего бедствия, с которым столкнулась наша страна… И такими словами я не разбрасываюсь. Сейчас мы покажем вам некоторые материалы. Все съемки велись тайно, поэтому качество некоторых сюжетов оставляет желать лучшего. Однако мы, люди, только что освободившие нашу телестанцию, думаем, что вы увидите достаточно. Возможно, даже больше, чем вам хотелось бы. Он поднял глаза, достал из кармана платок и высморкался. Те, у кого дома стояли хорошие цветные телевизоры, заметили, что лицо у него горит, как при высокой температуре. – Если все готово, Джордж, то давай. Лицо Палмера сменилось кадрами, снятыми в Центральной больнице Бостона. Забитые под завязку палаты. Больные на полу. Переполненные коридоры. Медсестры, многие из которых сами выглядят явно больными, бродят по коридорам, некоторые истерически плачут. Другие, совершенно ошарашенные, находятся в ступоре. Часовые на перекрестках с винтовками в руках. Здания со взломанными дверями. Снова появился Боб Палмер. – Если у вас есть дети, дамы и господа, – заговорил он ровным голосом, – мы советуем попросить их уйти из комнаты. На экране большой, оливкового цвета армейский грузовик зад ним ходом ехал по пирсу, вдающемуся в Бостонскую гавань. У пирса на воде покачивалась баржа, укрытая брезентом. Двое солдат в противогазах, прямо-таки инопланетяне, выпрыгнули из кабины грузовика. Изображение дернулось, потом снова выровнялось. Солдаты откинули полог над задним бортом, залезли в кузов, и оттуда на баржу посыпались тела: женщины, старики, дети, полицейские, медсестры. В какой-то момент стало ясно, что солдаты поддевают тела вилами. Палмер вел передачу около двух часов, постепенно садящимся голосом зачитывал свидетельства очевидцев и сводки новостей, сам брал интервью у других репортеров. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то на первом этаже не сообразил, что для прекращения трансляции вовсе не обязательно отвоевывать шестой этаж. В 11.16 передатчик УБЗ, взорванный двадцатью фунтами пластида, замолк навсегда. Палмера и всех, кто находился на шестом этаже, тут же расстреляли по обвинению в измене государству – Соединенным Штатам Америки. «Трубный глас Дербина», еженедельная газета, которую издавал в маленьком городке в Западной Виргинии Джеймс Д. Хоглисс, отошедший от дел адвокат, всегда расходилась хорошим тиражом, потому что Хоглисс в конце сороковых и в пятидесятых яростно отстаивал право шахтеров на создание профсоюза, а его передовицы сулили адские муки бюрократам всех уровней, от городского до федерального. Разносчиков газет у Хоглисса хватало, но в это ясное летнее утро он развозил газеты сам, на своем «кадиллаке» модели тысяча девятьсот сорок восьмого года. Большие колеса с белыми боковинами катили по улицам Дербина… и в глаза сразу бросалось отсутствие людей и автомобилей. Обычно «Трубный глас» выходил в другой день недели, но этот номер газеты состоял лишь из одной страницы: текст, набранный большим кеглем, окаймляла черная рамка. Поверху тянулась надпись: «ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК», – и это был первый экстренный выпуск Хоглисса после тысяча девятьсот восьмидесятого года, когда произошел взрыв на шахте «Божья коровка», похоронивший под землей сорок шахтеров. Заголовок гласил: ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СИЛЫ ПЫТАЮТСЯ СКРЫТЬ ВСПЫШКУ ЧУМЫ. И ниже: Джеймс Д. Хоглисс, специально для «Трубного гласа». Далее шел текст: Как стало известно Вашему корреспонденту из надежного источника, эпидемия гриппа (здесь, в Западной Виргинии, эту болезнь иногда называют «удушкой» или «черной шеей») в действительности вызвана смертоносной мутацией обычного вируса гриппа, созданной нынешним федеральным правительством для военных целей, что напрямую противоречит пересмотренным Женевским конвенциям по бактериологическому и химическому оружию, которые представители Соединенных Штатов подписали семь лет назад. Источник, армейский представитель, в настоящее время находящийся в Уилинге, также сообщил, что обещанная в самом ближайшем будущем вакцина – «откровенная ложь». Никакой вакцины, согласно этому источнику, еще не разработано. Граждане, это не просто беда или трагедия, это конец нашей веры в государство. Если мы действительно выбрали себе такую власть, тогда… Хоглисс тоже заболел и очень ослаб. Последние остатки сил он, похоже, потратил на написание передовицы. Силы обратились в слова и ничем не восполнились. Бронхи забила мокрота, каждый вздох давался с трудом, словно Хоглисс бежал вверх по склону холма. И однако, он методично объезжал дом за домом, оставляя у каждого свою гневную статью, не зная, есть ли кто-то внутри, а если и есть, хватит ли ему сил, чтобы выйти из дома и взять оставленное. Наконец он добрался до западной окраины города – Бедняцкого ряда с его лачугами, трейлерами и вонючими выгребными ямами. Газеты остались только в багажнике, крышку которого Хоглисс не закрывал, и она покачивалась вверх-вниз на каждой рытвине. Он пытался не сдаться дикой головной боли, и перед глазами у него все двоилось. После того как он доставил газету в последний дом, разваливающуюся лачугу у самой границы с Рэкс-Кроссингом, в багажнике осталась только одна пачка, примерно двадцать пять экземпляров. Старым перочинным ножом Хоглисс разрезал шпагат и позволил ветру унести газеты, куда тому вздумается, размышляя о своем источнике информации, майоре с черными затравленными глазами, которого каких-то три месяца тому назад перевели сюда со сверхсекретного объекта в Калифорнии, построенного под проект «Синева». Майор руководил там наружной охраной и, рассказывая Хоглиссу все, что ему было известно, то и дело поглаживал рукоятку пистолета. Хоглисс подумал, что вряд ли пройдет много времени, прежде чем майор пустит оружие в ход. Если уже не пустил. Он вновь вернулся за руль «кадиллака», единственного автомобиля, которым владел с тех давних пор, когда ему только исполнилось двадцать семь лет, и вдруг понял, что слишком устал, чтобы возвращаться в город. Сонно откинулся на заднее сиденье, прислушиваясь к клокотанию, доносившемуся из груди, наблюдая, как ветер лениво тащит экземпляры экстренного выпуска к Рэкс-Кроссингу. Некоторые зацепились за деревья и повисли на ветвях, как экзотические фрукты. До него доносилось журчание протекающей неподалеку реки Дербин, в которой он мальчишкой ловил рыбу. Теперь, разумеется, рыба в ней не водилась – угольные компании об этом позаботились, – но звук успокаивал. Хоглисс закрыл глаза, заснул, а через полтора часа умер. Они успели отпечатать двадцать шесть тысяч экземпляров экстренного одностраничного выпуска «Лос-Анджелес таймс», прежде чем дежурные офицеры обнаружили, что печатают отнюдь не заявленный рекламный проспект. Последовало возмездие, быстрое и кровавое. Согласно официальной версии ФБР, «радикальные революционеры» – это древнее пугало – подложили динамит в типографию «Таймс», что привело к смерти двадцати восьми работников. ФБР не пришлось объяснять, каким образом в результате взрыва в каждой из двадцати восьми голов оказалось по пуле, так как трупы смешали с тысячами тел жертв эпидемии и похоронили в море. Тем не менее десять тысяч экземпляров успели разойтись, и этого вполне хватило. Заголовок, набранный тридцать шестым кеглем, кричал: ЗАПАДНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ В КОГТЯХ ЭПИДЕМИИ Тысячи людей бегут от смертельного «супергриппа» Правительство пытается скрыть свою вину ЛОС-АНДЖЕЛЕС. Некоторые солдаты, называющие себя национальными гвардейцами, призванными помочь в связи с создавшейся критической ситуацией, на самом деле являются профессиональными военными. На рукавах у них по четыре звездочки, каждая из которых дается за десять лет службы. Одна из их целей – уверить напуганных жителей Лос-Анджелеса, что вирус «супергриппа», который молодежь во многих районах называет «Капитаном Торчем», «лишь в незначительной степени более опасен», чем лондонский или гонконгский штаммы… но эти уверения звучат сквозь мембраны респираторов. Сегодня, в восемнадцать часов по СТВ[61], планируется выступление президента, и пресс-секретарь Хуберт Росс назвал сообщения о том, что президент будет выступать в помещении, выглядящем как Овальный зал, но в действительности находящемся глубоко под землей в бункере Белого дома, «истеричными, злобными и совершенно безосновательными». Согласно попавшему нам в руки предварительному тексту речи президента, он собирается «отшлепать» американский народ за излишне острую реакцию и сравнивает теперешнее состояние людей с паникой, вызванной радиоспектаклем Орсона Уэллса «Война миров» в тридцатых годах. У «Таймс» есть пять вопросов, на которые мы хотели бы услышать ответ в выступлении президента: 1. Почему головорезы в военной форме запрещают «Таймс» публиковать новости, тем самым напрямую нарушая конституционные права? 2. Почему федеральные шоссе 5, 10 и 15 заблокированы бронеавтомобилями и бронетранспортерами? 3. Если это действительно только «небольшая вспышка гриппа», почему в Лос-Анджелесе и на прилегающих территориях объявлено военное положение? 4. Если это действительно только «небольшая вспышка гриппа», почему в Тихий океан буксируются караваны барж и затапливаются там? Что находится на этих баржах? Не вывозятся ли на них – как мы опасаемся и как нам сообщают информированные источники – трупы жертв эпидемии? 5. И наконец, если врачам и территориальным больницам в начале следующей недели действительно будет выдана вакцина, то почему до сих пор ни один из сорока шести врачей, с которыми связывались репортеры этой газеты, ничего не знает о конкретных планах поставки? Почему не развернут ни один пункт проведения прививок против «супергриппа»? Почему ни один из десяти фармацевтических складов, которые мы обзвонили, не получил счетов или извещений о скорых поставках вакцины? Мы призываем президента ответить в своей речи на все эти вопросы, но прежде всего мы призываем его отказаться от репрессивных методов управления и этой безумной попытки скрыть правду…» В Дулуте мужчина в шортах цвета хаки и сандалиях разгуливал по Пьедмонт-авеню с полосой сажи на лбу и двойным рекламным щитом, закрепленным на тощих плечах. Надпись от руки, сделанная спереди, гласила: