– Да, – ответил Зет-бой. Фредди перевела взгляд на Брейди: – Ты знаешь, кто такой доктор Зет? Брейди медленно покачал головой. – Точно не ты? Потому что это очень похоже на твою работу. Брейди тупо смотрел на нее, пока она не отвела глаза. Он позволял ей увидеть больше, чем Ходжесу, или медсестрам, или персоналу центра лечебной физкультуры, но не собирался открываться перед ней. Во всяком случае, пока. Она могла и проболтаться. А кроме того, он еще не знал точно, что собирается делать. Говорят, мир проложит дорогу к твоей двери, если ты изобретешь хорошую мышеловку, но Брейди пока не знал, поймает ли кого-нибудь его мышеловка, а потому предпочитал не высовываться. Да и доктора Зет еще не существовало. Но в его появлении Брейди не сомневался. Вскоре после того как Фредди получила распечатанную инструкцию, подробно объясняющую, что надо сделать, чтобы модифицировать демоверсию «Рыбалки», Зет-бой во второй половине рабочего дня заглянул в кабинет Феликса Бэбино. Обычно доктор проводил там час – пил кофе и читал газету. У окна (с видом отнюдь не на автостоянку) находилась миниатюрная площадка для гольфа, чтобы отрабатывать удары. Этим он и занимался, когда Зет-бой не постучав вошел в кабинет. Бэбино холодно на него посмотрел: – Вам помочь? Вы заблудились? Зет-бой протянул «Заппит-зеро», модифицированный Фредди (ей пришлось приобрести кое-какие компьютерные компоненты, оплаченные с быстро тающего банковского счета Эла Брукса). – Посмотрите сюда. Я скажу вам, что делать. – Уходите немедленно, – ответил Бэбино. – Не знаю, какая муха вас укусила, но это мое личное пространство и мое личное время. Или вы хотите, чтобы я вызвал охрану? – Посмотрите, а не то увидите себя в выпуске вечерних новостей. «Врач ставит эксперименты на обвиняемом в массовом убийстве Брейди Хартсфилде, используя не прошедший необходимые испытания препарат из Южной Америки». Бэбино вытаращился на Зет-боя с отвисшей челюстью и стал очень похож на то, во что должен был превратиться, когда Брейди начнет уничтожать его разум. – Не понимаю, о чем вы говорите. – Я говорю о церебеллине. Пройдут годы, прежде чем он получит одобрение Управления по контролю за продуктами и лекарствами. Я добрался до ваших файлов и сделал пару десятков фотографий на мобильник. А также сфотографировал снимки головного мозга Брейди, которые вы никому не показываете. Вы нарушили множество законов, док. Посмотрите игру, и все останется между нами. Откажетесь, и ваша карьера рухнет. Даю вам пять секунд на размышление. Бэбино взял игровую приставку и посмотрел на плавающих рыб. Играла тихая мелодия. Время от времени полыхала синяя вспышка. – Стучите по розовым рыбам, доктор. Они будут превращаться в числа. Суммируйте их в уме. – И долго мне это делать? – Вы поймете. – Ты псих? – Вы запираете дверь кабинета, когда уходите, и это правильно, но здесь полным-полно мастер-ключей, которые открывают все замки. И вы оставляете компьютер включенным, что мне лично кажется верхом безумия. Смотрите на рыб. Стучите по розовым. Складывайте числа. Это все, что вы должны сделать, а потом я оставлю вас в покое. – Это шантаж. – Нет, шантажируют ради денег. Это обычная сделка. Смотрите на рыб. Больше просить не буду. Бэбино посмотрел на рыб. Попытался стукнуть пальцем по розовой и промахнулся. Стукнул еще, и снова мимо. «Твою мать», – пробормотал он. Попасть по розовой рыбе оказалось труднее, чем ожидалось, и он начал проявлять интерес. И синие вспышки совсем не раздражали. Наоборот, даже помогали сосредоточиться. Тревога, вызванная тем, что этот старикан слишком много знал, растаяла, ушла на задний план. Ему удалось попасть по розовой рыбе, прежде чем та «нырнула» под левую границу экрана, и на ее месте появилась девятка. Это хорошо. Отличное начало. Бэбино уже забыл, почему он это делает. Поймать розовую рыбу – вот что важно. Мелодия играла и играла. Этажом выше, в палате 217, Брейди смотрел в свой «Заппит» и чувствовал, как его дыхание замедляется. Он закрыл глаза и уставился в одну красную точку. Это был Зет-бой. Брейди ждал… ждал… и наконец, когда он уже подумал, что у жертвы иммунитет, появилась вторая. Поначалу слабая, она начала становиться четче и ярче. Словно распускающаяся роза, подумал Брейди. Две точки принялись игриво плавать взад-вперед. Он сосредоточился на той, что была Бэбино. Точка замедлила ход, перестала двигаться. Попался, подумал Брейди. Но от него требовалась осторожность. Это была тайная миссия. Глаза, которые он открыл, принадлежали Бэбино. Доктор все смотрел на рыб, но перестал стучать по розовым. Он превратился… какое слово они использовали? Дегенерат. Бэбино превратился в дегенерата. В первый раз Брейди не стал задерживаться надолго, но ему и не потребовалось много времени, чтобы понять, к каким богатствам он получил доступ. Эл Брукс тянул разве что на домашнюю копилку. Феликс Бэбино – на банковское хранилище. Брейди достались его воспоминания, знания, способности. От Эла он мог научиться только умению соединять электрические провода. Благодаря Бэбино ему становилась подвластна трепанация черепа и операции на человеческом мозге. А самое главное, он получил доказательство того, что предполагал в теории и на что очень надеялся: вызванный «Заппитом» гипноз открывал разум для вторжения. Модифицированный Фредди «Заппит» оказался весьма эффективной «ловушкой для глаз» и, Бог свидетель, очень быстро обеспечивал нужный результат. Брейди не терпелось поймать в нее Ходжеса. Прежде чем уйти, Брейди запустил несколько мыслерыб в разум Бэбино, но только несколько. С доктором он намеревался действовать предельно осторожно. Бэбино следовало основательно подсадить на демоверсию (у профессиональных гипнотизеров она называлась бы мотивационным механизмом), прежде чем Брейди объявит о своем присутствии. Одна из мыслерыб того дня убеждала доктора, что дальнейшее сканирование мозга Брейди – напрасный труд, поскольку ничего интересного на снимках нет и не будет. И инъекции церебеллина следует прекратить. Потому что никакого прогресса в состоянии Брейди не наблюдается. Потому что тот останется таким навсегда. А вот его, Бэбино, могут поймать. – Если поймают, будет плохо, – бормочет Бэбино. – Да, – поддакивает Зет-бой. – Если вас поймают, плохо будет нам обоим. Ранее Бэбино выронил свой паттер[45]. Теперь Зет-бой поднял его и вложил в руку доктора. По мере того как жаркое лето переходило в холодную и дождливую осень, Брейди усилил хватку. Мыслерыб он выпускал осторожно, словно рыбовод – мальков форели в пруд. Бэбино начал испытывать желание потискать молоденьких медсестер, рискуя нарваться на обвинения в сексуальном домогательстве. Бэбино иной раз крал обезболивающие из аптечного склада Ведра, используя идентификационное удостоверение несуществующего врача – его по указанию Брейди изготовила Фредди Линклэттер. Бэбино делал это, хотя рано или поздно его должны были поймать, а он располагал другими, более безопасными способами заполучить эти лекарства. Однажды он украл часы «Ролекс» из ординаторской отделения нейрохирургии (хотя у него был свой «Ролекс») и спрятал в нижнем ящике рабочего стола, о чем тут же благополучно забыл. Мало-помалу Брейди Хартсфилд – который едва мог ходить – из собственности доктора превратился в собственника и обложил того со всех сторон. Стоило Бэбино дернуться, скажем, попытаться рассказать кому-либо о происходящем, и ловушка захлопнулась бы. Одновременно Брейди принялся лепить личность доктора Зет, с гораздо большей осторожностью, чем в случае Библиотечного Эла. Во-первых, он приобрел определенные навыки. Во-вторых, на этот раз исходный материал был куда более высокого качества. В октябре, когда в разуме Бэбино плавали уже сотни мыслерыб, Брейди начал перехватывать контроль над телом доктора – не только над разумом, – совершая все более длительные путешествия. Однажды он проехал на «БМВ» Бэбино до самой границы с Огайо, только для того, чтобы посмотреть, не слабеет ли на расстоянии его хватка. Не слабела. Похоже, перехватить контроль не представлялось возможным. И сама поездка очень ему понравилась. Он остановился в придорожном ресторане и заказал луковые колечки в кляре. Пальчики оближешь! С приближением рождественских каникул 2014 года Брейди обнаружил, что пребывает в состоянии, которое помнил разве что по раннему детству. Ощущения были невероятно чужими, и он сообразил, что к чему, лишь когда Новый год остался далеко позади и дело шло к Дню святого Валентина. Он испытывал удовлетворение. В глубине души он боролся с этим чувством, окрестив его маленькой смертью, но по сути соглашался принять. И почему нет? Палата 217 перестала быть для Брейди тюрьмой. Как и собственное тело. Он мог умчаться в любой момент, на пассажирском сиденье или за рулем. Только приходилось соблюдать осторожность, не занимать слишком часто водительское кресло и не задерживаться надолго в чужом разуме. Вот и все. Сознание человека было ограниченным ресурсом. И когда оно уходило, становилось бесполезным и тело. Плохо, но что делать? Если бы Ходжес продолжал появляться, Брейди попытался бы реализовать еще одну цель: заставить его посмотреть на «Заппит», который лежал в ящике прикроватного столика, проникнуть в разум детпена и запустить самоубийственных мыслерыб. Тот же метод, что и с сайтом «Под синим зонтом Дебби», только с более мощными средствами. На этот раз речь шла бы не о предложениях, а о прямых командах. Но намеченный план так и остался нереализованным, потому что Ходжес перестал приходить. Появился сразу после Дня труда, произнес обычную тираду: Я знаю, что ты все понимаешь, Брейди, я надеюсь, ты страдаешь, Брейди, но действительно ли ты можешь передвигать вещи, не касаясь их, Брейди, покажи мне, как ты это делаешь… – и как отрезало. Брейди предположил, что исчезновение Ходжеса из его жизни – главная причина необычного и не во всем приятного удовлетворения. Ходжес был колючкой под седлом, доводящей до безумия и заставляющей нестись галопом. Теперь колючка исчезла, и он мог щипать травку, если ему того хотелось. Отчасти он и щипал. Получив доступ к расчетному счету и инвестиционному портфелю доктора Бэбино, Брейди ни в чем себе не отказывал по части компьютеров. Бэбино снимал деньги со счета и покупал. Зет-бой отвозил приобретенное оборудование в мышиную нору, где проживала Фредди Линклэттер. Она заслуживает квартиру получше, думал Брейди. С этим надо что-то делать. Зет-бой привез ей все «Заппиты», украденные в библиотеке, и в каждом Фредди модернизировала демоверсию «Рыбалки»… за отдельную плату, разумеется. И хотя цена была высокой, Брейди платил не торгуясь. В конце концов, он тратил деньги дока, бабло Бэбино. А вот что делать с модернизированными игровыми приставками, Брейди не имел ни малейшего понятия. Со временем он мог обзавестись еще парой дронов, но пока не видел такой необходимости. И он начал понимать, что означала его удовлетворенность: эмоциональная версия штилевой полосы в океане, когда ветра нет вовсе и остается только дрейфовать. А причина тому – отсутствие новой цели. Так все и продолжалось до 13 февраля 2015 года, когда внимание Брейди привлек сюжет в «Полуденных новостях». Ведущие, которые только что хохотали, наблюдая за проделками двух детенышей панды, резко опечалились, едва за их спинами вместо панд возникло стилизованное изображение разбитого сердца. – В пригороде Суикли это будет грустный День святого Валентина, – объявила женщина. – Ты права, Бетти, – согласился с ней мужчина. – Двое выживших в Бойне у Городского центра, двадцатишестилетняя Криста Кантримен и двадцатичетырехлетний Кит Фрайс, покончили с собой в доме Кантримен. – Кен, – продолжила женщина, – потрясенные родители сообщили, что Криста и Кит собирались пожениться в мае, но оба получили серьезные травмы, попав под автомобиль, за рулем которого сидел Брейди Хартсфилд, и физические и душевные страдания оказались для них невыносимыми. Подробности узнаем у Фрэнка Дентона. Теперь Брейди слушал очень внимательно, сидел выпрямившись, со сверкающими глазами. Мог ли он записать эту парочку на свой счет? Он не сомневался, что да, то есть число его жертв в бойне увеличивалось с восьми до десяти. Пока еще меньше дюжины, но уже лучше! Репортер Фрэнк Дентон, естественно, с печальной физиономией, какое-то время что-то вещал, а потом камера сместилась на отца этой Кантримен, который зачитал предсмертную записку, оставленную парочкой. Он говорил запинаясь и глотая буквы, но смысл Брейди уловил. Эти двое рассчитывали на загробную жизнь, где раны заживут, боль уйдет, а Бог и Спаситель Иисус Христос поженит их здоровыми и невредимыми. – Как грустно, – подвел итог мужчина-ведущий. – Очень грустно. – Это точно, Кен, – кивнула Бетти. И тут же за их спинами появилась толпа идиотов в свадебных нарядах в бассейне. Печаль на лице Бетти сменилась радостью. – Но вот это поднимет вам настроение. Двадцать пар решили сочетаться браком в бассейне. И это в Кливленде, где сейчас двадцать градусов[46]! – Вся надежда только на горячую любовь! – Кен улыбнулся, продемонстрировав идеальную работу дантиста. – Бр-р-р! Подробности у Патти Ньюфилд. «Сколько их еще у меня? – задался вопросом Брейди. Его трясло от нетерпения. – Девять модифицированных «Заппитов» плюс два у моих дронов и еще один в ящике стола. Кто сказал, что я закончил с теми безработными говнюками? Кто сказал, что точка поставлена?» Брейди продолжал следить за судьбой «Заппит Инк.», раз или два в неделю посылая Зет-боя проверить оповещения «Гугла». Разговоры о гипнотическом эффекте демоверсий «Рыбалки» и, пусть и в меньшей степени, «Свистящих птичек» затихли. Их сменили рассуждения о грядущем банкротстве компании. В том, что это произойдет, сомнений уже не возникало. Когда «Санрайз солюшнс» купила «Заппит Инк.», блогер, называвший себя Электрическим Вихрем, написал: «Ух ты! Похоже на парочку раковых больных, которые решили сбежать, хотя жить им осталось шесть недель». Теневая личность Бэбино уже сформировалась, и именно доктор Зет начал собирать информацию о выживших в Бойне у Городского центра, составляя список получивших наиболее серьезные травмы, то есть наиболее подверженных суицидальным мыслям. Двое из них, Даниэль Старр и Джудит Лома, оставались прикованными к инвалидным креслам. Лома еще могла встать на ноги, Старр – никогда. А Мартина Стоувер, парализованная от шеи, проживала с матерью в Ридждейле.