Четыре часа спустя он снова лежал в кровати и думал, что сжег бы все свои книги за одну-единственную капсулу новрила. Когда он сидел в кресле, то чувствовал себя нормально – как-никак в крови у него было столько одурманивающей дряни, что ею можно было усыпить половину прусской армии, зато теперь в нижней части тела как будто метался рой обезумевших пчел. Пол громко закричал; должно быть, еда помогла – после того как ему удалось выбраться из темного облака, он еще ни разу не был в состоянии закричать так громко. Он почувствовал ее присутствие за дверью спальни задолго до того, как она вошла – одеревеневшая, выключенная, и ее пустые глаза уставились то ли на дверную ручку, то ли на собственную руку. – Вот. – Она дала ему лекарство – на этот раз две капсулы. Он проглотил их, держась за ее запястье, чтобы не опрокинуть стакан с водой. – Я привезла для вас из города два подарка, – сказала она, поднимаясь. – Правда? – прохрипел он. Она указала на инвалидное кресло, стоявшее в углу; его колеса были заблокированы стальными стержнями. – Второй подарок покажу завтра. А теперь, Пол, вам надо поспать. 22 Однако заснуть не удавалось. Он долго плавал в наркотическом дурмане и размышлял о сложившейся ситуации. Она как будто стала чуть проще. Ему было легче думать о книге, которую он создал и затем отправил в небытие. Факты… отдельные факты похожи на лоскуты, их можно сшить вместе, и тогда получится одеяло. Ближайшие соседи, которые, по словам Энни, ее не любят, живут в нескольких милях отсюда. Как же их фамилия? Бойнтоны. Нет, Ройдманы. Именно. Ройдманы. А до города далеко? Нет, явно не очень далеко. Дом Энни Уилкс, дом Ройдманов и город Сайдвиндер (увы, всего лишь маленький городок) находятся внутри круга диаметром от пятнадцати до сорока пяти миль… И моя машина. Мой автомобиль «камаро» тоже внутри этого круга. Нашла ли его полиция? По-видимому, нет. Он человек известный; самая элементарная проверка показала бы, что он выехал из Боулдера и пропал. Если бы была обнаружена пустая разбитая машина, зарегистрированная на его имя, началось бы расследование, об этом сообщили бы по телевидению… Она никогда не смотрит новости, не слушает радио; разве что через наушники. Ему вспомнился рассказ о Шерлоке Холмсе – про собаку, которая не лаяла. Поскольку полицейские не приходили, значит, его машину не нашли. Если бы ее нашли, полиция проверила бы всех, кто живет внутри пресловутого круга. А сколько людей живет внутри этого круга, вблизи Западного склона Скалистых гор? Ройдманы, Энни Уилкс, может, еще десять – двенадцать человек? А раз машину не нашли до сих пор, значит, ее и не найдут. Богатое воображение Пола (какого не было у его родственников со стороны матери) сразу заработало. Полицейский высок, холодно-красив, и у него бачки чуть длиннее, чем следовало бы. На нем темные очки, в стеклах которых допрашиваемый отражается, как в зеркале. Некоторые особенности произношения выдают в нем уроженца Среднего Запада. На склоне холма мы обнаружили перевернутую машину, которая принадлежит знаменитому писателю Полу Шелдону. На сиденье и приборной доске пятна крови, но самого Шелдона нигде не оказалось. Наверное, он выполз наружу, может быть, даже прошел какое-то расстояние… Он усмехнулся, вспомнив, в каком состоянии его ноги, но полицейским, конечно, неизвестно, насколько он пострадал в катастрофе. Они должны предположить, что, если в машине его нет, значит, он мог передвигаться. Похищение – мысль настолько неправдоподобная, что она просто не пришла бы им в голову, по крайней мере сразу. А возможно, они бы и никогда до этого не додумались. Вспомните, не видели ли вы кого-либо вблизи шоссе в день бури? Высокого светловолосого мужчину сорока двух лет? Возможно, на нем были голубые джинсы, фланелевая рубашка и парка. Не исключено, что он получил травму. Энни провожает полицейского в кухню и наливает ему кофе. Она позаботилась о том, чтобы все двери между спальней и кухней были закрыты – на случай, если Пол застонет. Нет-нет, господин офицер, там не было ни души. Вообще-то я ехала из города и очень спешила, потому что Тони Робертс сказал, что эта буря так и не уйдет на юг. Полицейский допивает кофе и поднимается. Ладно. Если вы, мадам, встретите кого-нибудь похожего, немедленно дайте нам знать. Это известный человек. О нем писал «Пипл». Ну конечно, господин офицер! И тот уходит. Вполне возможно, подобная сцена уже имела место, а он даже не знал о ней. Может быть, коллега или коллеги придуманного им полицейского навестили Энни, пока он находился под действием лекарства. Одному Богу известно, сколько времени его сознание не работало. Дальнейшие размышления привели его к выводу, что подобное развитие событий маловероятно. Он не Джо Блоу из Кокомо, о ком можно не беспокоиться. О нем писали журналы «Пипл» (о первом бестселлере) и «Мы» (о первом разводе). Вопрос о нем появился в одной из воскресных газетных викторин. Сами полицейские обязательно проверили бы информацию, хотя бы по телефону. Когда исчезает знаменитость – пусть даже псевдознаменитость, например, писатель, – весь мир встает на уши. Не забывай, это всего лишь догадки. Может, догадки, а может, логические выводы. В любом случае это лучше, чем лежать и ничего не делать. А на шоссе было ограждение? Он попытался вспомнить – тщетно. Он помнил только, как потянулся за сигаретой, а потом земля и небо непонятным образом поменялись местами. Затем – темнота. Однако логическое рассуждение (или обоснованная догадка, будь по-твоему, зануда) привело его к выводу, что ограждения не было. Если бы на каком-то участке дороги было повреждено ограждение, туда рано или поздно прибыла бы ремонтная бригада. Так что же именно произошло? Он не справился с управлением, машина съехала под откос и перевернулась. Крутого обрыва в том месте не было; если бы там был крутой обрыв, то стояло бы ограждение. И если бы его машина упала с крутого обрыва, Энни Уилкс едва ли обнаружила бы его, не говоря уж о том, что смогла бы вытащить на дорогу. Так где же машина? Ясно, погребена под снегом. Пол прикрыл рукой глаза и увидел снегоочиститель, двигающийся вверх по шоссе мимо того места, где всего два часа назад произошла авария. Машина похожа на оранжевое пятно, смазанное на фоне вечернего снегопада. Водитель обмотал лицо шарфом; на голове у него старомодная сине-белая полотняная спортивная кепка. Справа от обочины, на дне неглубокого оврага, который, несомненно, со временем станет глубже, лежит «камаро» Пола Шелдона; на заднем бампере у него – яркая наклейка с надписью: ХАРТА В ПРЕЗИДЕНТЫ. Но водитель снегоуборочной машины не видит «камаро»; наклейка в сумерках не привлекает внимания, и щетки по бокам машины ограничивают обзор. Водитель устал, он мечтает о том, как проедет в последний раз по маршруту и отправится домой, где его ждет чашка горячего чая. Снегоуборочные щетки быстро вращаются и поднимают тучи снега, который тут же оседает у ската дороги. «Камаро» теперь занесен по самую крышу. Через некоторое время, когда уже совсем темнеет, в противоположном направлении на той же машине проезжает сменщик первого водителя, и «камаро» окончательно оказывается погребен под снегом. Пол открыл глаза. По штукатурке потолка идут тонкие трещины, образуя узор, напоминающий три пересекающиеся буквы В. Пол очень хорошо знаком с этими буквами на потолке благодаря бесконечной веренице дней, прошедших с тех пор, как рассеялось темное облако, и все-таки он рассматривает буквы снова и перебирает в уме слова, начинающиеся на В: ведьма, василиск, вампир. Да. Так могло быть. Вполне могло. А она подумала о том, что может произойти, когда его машину найдут? Может быть, и подумала. Она сумасшедшая, но сумасшествие и глупость не одно и то же. Хотя ей и в голову не пришло, что у него может быть копия рукописи «Быстрых автомобилей». Да. И она была права. Эта сука оказалась права. У меня не было копии. Он снова увидел, как чернеют листы бумаги, как пепел поднимается вверх, услышал треск пламени, ощутил запах уничтожения – и заскрежетал зубами, пытаясь выбросить из головы воспоминание; живое воображение – это не всегда хорошо. Да, у меня не было копии, но девять писателей из десяти оставили бы копию – обязательно оставили бы, если бы у них были такие же высокие гонорары, как у меня, – даже не за книги о Мизери. А она об этом даже не подумала. Она – не писатель. Но и не дура, мы, пожалуй, оба так считаем. Она слишком гордится собой; у нее не просто большое самомнение. Ее самомнение воистину огромно. Она считала, что сжечь рукопись – это правильно, и ей действительно не пришло в голову, что ее представление о том, что правильно, может опрокинуть такая мелочь, как обыкновенный ксерокс. Так-то, мой друг. Предыдущие его умозаключения, возможно, были не более чем карточными домиками, но суждения об Энни Уилкс казались прочными, как скала Гибралтара. Благодаря работе над романами о Мизери он узнал о неврозах и психозах больше, чем обычный неспециалист, и он знал, что, хотя у психопата периоды глубокой депрессии могут чередоваться с периодами едва ли не агрессивного веселья и возбуждения, его болезненно раздутое самомнение никогда не исчезает; такая личность всегда уверена, что находится в центре всеобщего внимания, играет главную роль в великой драме, развязки которой затаив дыхание ждут миллионы зрителей. Такой склад натуры просто не позволяет человеку думать о предметах, ситуациях, людях, находящихся вне его власти (реальной или воображаемой; невротик в состоянии осознать разницу, для психопата реальная и воображаемая власть неразличимы). Энни Уилкс хотела, чтобы «Быстрые автомобили» были уничтожены, следовательно, для нее существовал всего один экземпляр. Может, я бы спас этот чертов роман, если бы сказал, что есть копии. И она бы поняла, что сожжение одной рукописи ничего не даст. Она… Только что он дышал ровно и уже засыпал, и вдруг у него перехватило дыхание и расширились зрачки. Да, она бы поняла, что уничтожать рукопись бесполезно. Ей пришлось бы признать, что существует нечто вне ее досягаемости. Ее самомнению был бы нанесен удар, оно возмутилось бы… Такой вот у меня характер! Если поставить ее перед неоспоримым фактом, что она не может уничтожить «грязную книгу», не захочет ли она уничтожить создателя «грязной книги»? Кстати, ксерокопии Пола Шелдона не существует. Сердце его заколотилось. В соседней комнате пробили часы. Сверху послышались тяжелые шаги. Журчание в туалете. Шум спускаемой воды. Опять тяжелые шаги. Скрип пружин кровати. Вы больше не будете выводить меня из себя, правда? Его рассудок вдруг отчаянно рванулся, как застоявшийся жеребец, пытающийся разорвать путы. А что ты, наш доморощенный психоаналитик, скажешь насчет машины? Если ее найдут? Чем это обернется для Пола Шелдона? – Подождите, – прошептал он в темноту. – Минутку, минутку, не вешайте трубку. Не надо спешить. Он снова прикрыл глаза рукой, и этот магический жест снова вызвал к жизни полицейского в темных очках и с длинными бакенбардами. На склоне холма мы обнаружили перевернутую машину, и тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та. Но на этот раз Энни не пригласила его выпить кофе. Она не будет чувствовать себя в безопасности, пока он не отъедет от ее дома на приличное расстояние. Пусть кухня далеко от спальни, пусть все двери закрыты, пусть постоялец одурманен, все-таки полицейский может услышать стон. Если машину обнаружат, Энни Уилкс будет знать, что ей угрожает разоблачение, ведь так? – Да, – прошептал Пол. Из-за нарастающего ужаса он уже не обращал внимания на возобновляющуюся боль в ногах. Ей будут грозить неприятности не потому, что она отвезла его к себе домой, особенно в том случае, если ее дом ближе к месту катастрофы, чем Сайдвиндер (а Пол полагал, что так оно и есть); за это ее скорее всего наградили бы медалью и вручили бы пожизненный членский билет Клуба любителей Мизери – к крайнему стыду Пола, такой клуб действительно существовал. Проблема в том, что она привезла его к себе, устроила на кровати в спальне для гостей и никому об этом не сообщила. Она не позвонила в местное отделение больницы: «Говорит Энни. Я живу на такой-то-маунтин-роуд, и у меня здесь лежит один парень, и выглядит он так, как будто на нем сплясал Кинг-Конг». Проблема в том, что она накачивает его наркотиком, доступа к которому у нее наверняка не должно быть, – если он хотя бы наполовину прав в своих подозрениях относительно Энни. Проблема в том, что она применяла своеобразный способ лечения: втыкала ему в локти иглы для внутривенного кормления и стискивала его ноги распиленными алюминиевыми костылями. Проблема в том, что Энни Уилкс приводили к присяге в Денвере… и вовсе не в качестве свидетеля защиты, подумал Пол. Готов спорить на собственный дом. Итак, она наблюдает, как идеально чистая патрульная машина (идеально чистая, если не считать прилипших к колесам комьев грязного снега) удаляется вниз по шоссе… и тогда она чувствует себя в безопасности. Но не в полной безопасности, потому что теперь она похожа на зверя. Разбуженного зверя. Легавые теперь не перестанут шнырять вокруг, потому что пропал не старина Джо Блоу из Кокомо; пропал Зевс от литературы, из чьей головы вышла рожденная им Мизери Честейн, на которую молятся владельцы книжных магазинов и которую обожают клиенты супермаркетов. Возможно, если они его не найдут, то прекратят поиски или по крайней мере поищут где-нибудь в другом месте, но не исключено, что кто-то из Ройдманов видел, как она проезжала по шоссе в тот вечер, а на заднем сиденье старушки Бесси громоздилось что-то непонятное, отдаленно напоминающее закутанного в одеяло человека. И даже если никто ничего не видел, с Ройдманов станется сочинить что-нибудь, чтобы сделать ей гадость, – они ее не любят. Легавые могут вернуться, а ее постоялец, может быть, будет вести себя не так тихо. Он вспомнил, как бесцельно бегал по комнате ее взгляд, когда в любое мгновение мог начаться пожар. Он видел, как она облизывает губы. Он видел, как она расхаживает взад-вперед, сжимая и разжимая кулаки и то и дело заглядывая в комнату, в которой лежит он, окутанный темной дымкой. И то и дело выкрикивает «Славно!» в пустые комнаты дома. Она похитила редкую птицу с удивительными перьями – редкую африканскую птицу.