— Было что-то, сам не пойму, телепатия ли это… голоса в голове… Курц кивнул. Красно-золотые языки, точного оттенка грибка Рипли, заплясали на крыше коровника. — …но все кончилось. — А остальные в группе? — «Империэл Вэлли»? — уточнил Фредди, кивая в сторону «виннебаго». — А то кто же? Пожарная команда? Конечно, они. — Все чистые, босс. Никто не заразился. — Прекрасно, конечно, то есть не очень. Фредди, нам нужна парочка больных. И когда я говорю «нам», имею в виду тебя и меня. Мне необходимы американцы, кишащие этим дерьмом, ясно? — Так точно. Фредди, разумеется, ничего не понял, но пока это и не важно. Он ощущал, как Курц овладевает ситуацией прямо у него на глазах, овладевает ситуацией, и это уже счастье. Курц объяснит Фредди все, что ему положено знать. Фредди опасливо оглянулся на пылающий магазин, пылающий коровник, пылающую кухню. Ситуация — хуже некуда. А может, и нет. Теперь, когда Курц все берет на себя. — Во всем виновата чертова телепатия, — размышлял вслух Курц, — но толчок к этой истории дала не телепатия. Обычная человеческая подлость, хвала Иисусу. Кто предал Иисуса, Фредди? Кто отметил его поцелуем предателя? Фредди читал Библию в основном потому, что это был подарок Курца. — Иуда Искариот, босс. Курц быстро закивал. Глаза его постоянно бегали, оценивая степень разрушений, вычисляя возможность ответных действий, сильно затрудненных ураганом. — Верно, дружище. Иуда предал Иисуса, а Оуэн Андерхилл предал нас. Иуда получил тридцать сребреников. Не слишком большая плата, как по-твоему? — Не слишком, босс, — согласился Фредди, полуотвернувшись от Курца, потому что в этот момент в столовой что-то взорвалось. Стальные пальцы сжали его плечо и повернули обратно. Глаза Курца, широко раскрытые и горящие, в обрамлении белых, как у привидения, ресниц, впились в него. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю, — сказал он. — И слушай, когда к тебе обращаются. — Рука Курца легла на девятимиллиметровик. — Иначе я вышибу тебе мозги. Ночь и без того выдалась нелегкой, и нечего злить меня, пес ты этакий! Понял? Джонсона нельзя было упрекнуть в трусости, но сейчас в желудке что-то перевернулось и поползло к глотке. — Да, босс, простите. — Так и быть. Господь любит и прощает, и нам велел. Не знаю, сколько сребреников досталось Оуэну, но вот что скажу: мы должны схватить его, раздвинуть ягодицы и проделать нашему мальчику новехонькую дырку, раз в пять побольше прежней! Ты со мной? — Да, босс. — Самым горячим желанием Фредди в эту минуту было найти типа, перевернувшего его упорядоченный мир с ног на голову, и оттрахать во все дырки. — Как, по-вашему, босс, насколько увяз во всем этом Оуэн? — По мне, так достаточно, — безмятежно произнес Курц. — Мне кажется, Фредди, я иду ко дну… — Нет, босс. — …но уйду не один. Все еще обнимая Фредди за плечи, Курц повел нового заместителя к «виннебаго». Низкие умирающие столбы огня отмечали места горевших генераторов. Подумать только, что все это натворил Андерхилл, один из парней Курца. Немыслимо! Но Фредди, хоть и не до конца поверил ужасной новости, все же постепенно начинал накаляться. Сколько сребреников, Оуэн? Сколько, проклятый изменник? Курц остановился у подножия ступенек. — Даю задание найти и уничтожить. Кого ты поставил бы во главе группы? — Галлахер, босс. — Кейт? — Верно. — Она каннибал, Фредди? Командир такой группы должен быть каннибалом. Сам знаешь, миссия… — Съест живьем и не поперхнется, босс. — О'кей, — кивнул Курц. — Работенка грязная. Мне нужны два носителя Рипли, лучше парни из Блю-Бой. Остальных… как животных, Фредди. Еще раз: на «Империэл Вэлли» возложена задача найти и уничтожить. Галлахер и остальным предстоит выследить и пристрелить всех, кого возможно. Как солдат, так и штатских. Срок — до двенадцати ноль-ноль завтрашнего дня. После этого каждый сам за себя. Кроме нас, Фредди. Огонь окрасил лицо Курца байрумом, превратил глаза в глазки хорька. — Нам придется затравить Оуэна Андерхилла и научить его любить Господа. Курц взлетел на ступеньки «виннебаго», ловкий, как горный козел, несмотря на утоптанный скользкий снег. Фредди Джонсон поднялся следом. 13 «Сноу кэт» скатился по насыпи к Суонни-понд-роуд с такой скоростью, что Генри замутило. Вездеход развернулся и устремился на юг. Оуэн вел машину, не сводя глаз с дороги. «Кэт» упрямо пробивался вперед. Генри прикинул, что пока они идут на первой скорости, тридцать пять миль в час. Конечно, это позволит благополучно уйти от магазина Госслина, но Генри казалось, что Джоунси передвигался куда быстрее. Шоссе впереди? — спросил Оуэн. Верно? Да. Милях в четырех. Нужно поменять машины, когда мы туда доберемся. Никто не пострадает, если это будет зависеть от нас, разумеется. И никого не убьют. Генри… не знаю, как объяснить… но это не игрушки. — Никто не пострадает. И никого не убьют. По крайней мере не тогда, когда будем отбирать машину. Соглашайся или я немедленно открываю дверцу и выкатываюсь отсюда. Оуэн повернул к нему голову: — С тебя станется, верно? И пропади пропадом твой друг и все, что он готовит этому миру? — Мой друг здесь ни при чем. Его похитили. — Так и быть. Никто не пострадает, когда мы сменим машины. Если это будет зависеть от нас. И никто не погибнет. Кроме, возможно, нас. Куда мы едем? Дерри. Он там? Последний уцелевший пришелец? Думаю, так. В любом случае у меня в Дерри друг, который нам поможет. Он видит линию. Какую линию? — Не важно, — сказал Генри и подумал: Это чересчур сложно. — Что значит «сложно»? А «нет костяшек, нет игры»? Объясню по дороге. Если смогу. «Сноу кэт» катился к автостраде, разделяющей штаты, стальная капсула, в желтых лучах и снежной завесе. — Повтори еще раз, что мы должны сделать, — потребовал Оуэн. — Спасти мир. — И скажи, кем мы при этом станем… мне нужно слышать. — Героями, — сказал Генри и, откинув голову на спинку, закрыл глаза. Мгновение спустя он уже спал. ЧАСТЬ 3. КУЭБИН По лестнице вверх я однажды шагал И вдруг, кого не было там, повстречал, Назавтра опять не пришлось нам встречаться. Когда ж перестанет он мне не являться?