— В «Приюте» мы выступили неплохо, — заметил Катберт. — Мы с детства готовились к подобным стычкам, а они не воспринимали нас всерьез. Второй раз не получится. — Они не послали бы нас… ни мой отец, ни ваши… если бы знали, с чем мы тут столкнемся. — ответил Алену Роланд. — Но мы столкнулись, и мы здесь. Значит, будем бороться? Ален и Катберт кивнули. Конечно, какие тут могут быть сомнения. — В любом случае волноваться об этом поздно. Мы подождем и будем надеяться, что Сюзан откликнется. Я бы не приближался к СИТГО без кого-то из местных… но, когда Дипейп вернется, нам придется рискнуть. Бог знает, что мы можем там найти и что он выдумает, чтобы ублажить Джонаса, или какое решение примет Джонас после того, как они будут держать совет. Может, пойдет на нас в открытую. — Мы столько ползали на пузе, что я бы не возражал… — вставил Катберт. — Ты пошлешь ей новую записку, Уилл Диаборн? — спросил Ален. Роланд задумался. Катберт мысленно поставил на то, что ответ будет положительный, и проиграл. — Нет. Мы должны дать ей время, хотя его у нас в обрез. Будем надеяться, что любопытство приведет ее к нам. С тем он развернул Быстрого и поскакал к бункеру, который служил им домом. Катберт и Ален последовали за ним. 6 Остаток воскресенья Сюзан работала не разгибаясь, чистила стойла, носила воду, мыла крыльцо. Тетя Корд молча наблюдала за ней, не зная, как расценить трудовой энтузиазм племянницы. Сюзан же не обращала внимания на ее взгляды: ей хотелось вымотаться донельзя, чтобы избежать еще одной бессонной ночи. Все кончено. Уилл теперь это знает, но и к лучшему. Что было, то прошло. — Ты сошла с ума, девочка? — спросила тетя Корд, когда Сюзан вылила с кухонного крыльца последнее ведро грязной воды. — Сегодня же воскресенье. — Не сошла, — коротко ответила она, не оборачиваясь. Первую половину поставленной задачи она выполнила, повалилась в кровать после восхода луны, сама не своя от усталости: болели руки и ноги, ныла натруженная спина… но сон не шел. Она лежала с широко открытыми глазами, глубоко несчастная. Текли часы, луна покинула небосвод, а Сюзан все не могла уснуть. Смотрела в темноту и думала, а существовала ли вероятность, хоть малейшая, того, что ее отца убили. Чтобы заткнуть ему рот, закрыть глаза. И наконец пришла к выводу, уже очевидному для Роланда: если бы ее не влекли его глаза, если б она не жаждала прикосновений его губ и рук, она бы давно согласилась на встречу. Хотя бы ради того, чтобы найти ответ на будоражащие ее вопросы. Едва Сюзан открылась истина, она сразу успокоилась и тут же заснула. 7 Во второй половине следующего дня, когда Роланд и его друзья перекусывали в «Приюте» (сандвичи с мясом плюс много-много холодного белого чая, не такого вкусного, как у жены помощника шерифа Дейва, но удобоваримого), в зал со двора, где он поливал свои цветы, вошел Шими. В розовом сомбреро и с широкой улыбкой. В руке он что-то держал. — Приветствую вас, Маленькие охотники за гробами, — весело воскликнул он, отвесив глубокий, на удивление точный Гилеадский поклон. Катберт просто млел, глядя, как Шими проделывает все это в садовых сандалиях. — Как поживаете? Надеюсь, хорошо, очень надеюсь! — Все живы и здоровы, — ответил Катберт, — но прозвище «Маленькие охотники за гробами» никому из нас не по душе, так что, может, ты постараешься обходиться без него? Не возражаешь? — Конечно, — так же весело согласился Шими. — Конечно, мистер Артур Хит, добрый человек, спасший мою жизнь! — Он замолчал, на его лице отразилось недоумение, словно он забыл, а зачем, собственно, подошел к юношам. Затем глаза его прояснились, улыбка засияла вновь, и он протянул то, что принес, Роланду. — Это тебе, Уилл Диаборн. — Правда? А что это? — Семена! Что же еще? — От тебя, Шими? — О нет. Роланд взял сложенный и запечатанный конверт без единой надписи. И под подушечками пальцев семена явно не прощупывались. — Тогда от кого? — Не могу вспомнить, — отвел взгляд Шими. С головой у него далеко не все в порядке, отметил Роланд, поэтому он не мог подолгу грустить, а вот врать совсем не умел. Потом Шими поднял глаза на Роланда. — Зато я помню, что должен тебе сказать. — Правда? Так говори, Шими. Слова эти он произнес, как мучительно заученную строку из стихотворения. — Это семена, которые ты рассыпал на Спуске. Глаза Роланда так яростно блеснули, что Шими отступил на шаг, поправил сомбреро, повернулся и поспешил к своим цветочкам. Ему нравились Уилл Диаборн и друзья Уилла (особенно мистер Артур Хит, который иногда так смешил Шими, что того сгибало пополам), но в этот момент увиденное в глазах сэй Уилла насмерть перепугало его. В этот момент он понял, что Уилл — такой же убийца, как и тот, в плаще, как и тот, кто хотел, чтобы Шими вылизывал ему сапоги, как и седоволосый Джонас с дребезжащим голосом. Такой же, как они, а то и еще более страшный. 8 Роланд сунул «пакет с семенами» в карман и не вскрывал его, пока все трое не вернулись в «Полосу К» и не поднялись на крыльцо бункера. Вдалеке ныла червоточина, отчего лошади нервно подергивали ушами. — Так что там? — первым не выдержал Катберт. Роланд достал конверт, разорвал. Думал он о том, как точно удалось Сюзан подобрать слова. И как ловко она все проделала. Ален навис над его левым плечом, Катберт — над правым, когда он развернул клочок бумаги. Тот же аккуратный почерк, слов чуть больше, но смысл совершенно иной. В миле от города в сторону СИТГО есть апельсиновая роща. Встречай меня там на восходе луны. Приходи один. С. А ниже, прописными буковками: ЗАПИСКУ СОЖГИ. — Мы будем страховать тебя, — вырвалось у Алена. Роланд кивнул. — Да. Только держитесь подальше. И сжег записку. 9 К апельсиновой роще, ухоженному прямоугольнику с двенадцатью рядами апельсиновых деревьев, вели полузаросшие травой колеи от тележных колес. Роланд прибыл с наступлением темноты, но за полчаса до того, как быстро убывающая Мешочная Луна в очередной раз всплыла над горизонтом. И пока Роланд бродил вдоль одного из рядов, прислушиваясь к механическим звукам, доносящимся с севера (что-то скрежетало, грохотало, ухало), его охватила острая тоска по дому. Возможно, вызвал ее тонкий апельсиновый аромат, едва прорывающийся сквозь густую вонь нефти. Эта карликовая роща вроде бы ничем не напоминала громадные сады Нью-Канаана… да только напоминала. Создавала ощущение покоя и неспешности, указывала, что цивилизация складывается не только из крайних необходимостей. Вот и в данном случае он подозревал, что толку от этой рощи — чуть. Вырастающие так далеко к северу апельсины по кислоте наверняка могли соперничать с лимоном. Однако когда ветерок пролетал меж деревьев, аромат напоминал ему о Гилеаде, и, наверное, впервые он подумал о том, что, возможно, никогда не увидит родного дома… станет странником, таким же, как Мешочник на последней летней луне. Роланд услышал ее, когда она подошла практически вплотную… будь она врагом, а не другом, он бы успел выхватить револьвер и выстрелить, но она оставила ему лишь несколько секунд. Глаза его вспыхнули от счастья, когда он увидел ее, сердце учащенно забилось. Она остановилась, когда он повернулся, и просто смотрела на него, по-детски сложив руки на животе. Он шагнул к ней, и руки поднялись, как ему показалось, в испуге. Роланд остановился, ничего не понимая. Но он лишь неправильно истолковал ее жест. Она тоже могла остановиться, но приняла другое решение. Шагнула к нему, высокая юная женщина в юбке-брюках и черных сапогах. Сомбреро висело за спиной, прижатое к толстой косе. — Уилл Диаборн, мы встретились на счастье и на горе, — успела сказать она дрожащим голосом, а потом он закрыл ей рот поцелуем, и они жадно припали друг к другу под оставшейся четвертушкой Мешочной Луны. 10 В своей одинокой хижине на Коосе Риа сидела за кухонным столом, склонившись над магическим кристаллом, который полтора месяца назад привезли ей Большие охотники за гробами. Лицо ее купалось в розовом сиянии, но теперь никто не принял бы его за лицо молоденькой девушки. Невероятная жизненная сила (лишь несколько долгожителей Хэмбри хотя бы приблизительно представляли себе, как стара Риа с Кооса) позволила отмерить ей не один жизненный срок, отпущенный обычным людям, но теперь она иссякала: хрустальный шар высасывал ее, как вампир — кровь. За ее спиной комната стала еще более грязной и захламленной. В эти дни у нее не находилось времени на уборку: шар не отпускал ее от себя. Если она не смотрела в него, то думала о том, чтобы посмотреть… О да! Чего она только не увидела! Эрмот обвился вокруг ее худых ног, возбужденно шипя, но она словно и не замечала его. Склонилась еще ниже над хрустальным шаром, зачарованная тем, что видела в нем. Девушку, которая приходила к ней и которую она признала чистой и непорочной. И юношу, которого она увидела, впервые взглянув в шар. Того самого, которого приняла за стрелка, прежде чем поняла, что он слишком молод. Глупая девчонка, которая пришла к Риа, напевая какую-то дурацкую песенку, зато ушла молча, как рыба. Непорочная тогда и, возможно, непорочная до сих пор (во всяком случае, она целовалась и обжималась с юношей с жадностью и скромностью девственницы), но вряд ли она останется таковой, если они и дальше будут заниматься тем, чем занимались сейчас. Похоже, Харта Торина будет ждать неприятный сюрприз, когда он уложит свою вроде бы невинную молодую наложницу в постель. Конечно, есть способы обмануть мужчину (мужчины просто молили о том, чтобы их обманули), к примеру, очень кстати может оказаться пузырек с кровью поросенка, но девчонка об этом не знает. И поделом ей! Подумать только, она сможет увидеть, как эта заносчивая нахалка расстанется с честью. Прямо отсюда, с помощью этого чудесного кристалла! Великолепно! Замечательно! Риа едва не ткнулась носом в хрустальный шар, запавшие глазницы залил розовый огонь. Эрмот, чувствуя, что на него внимания не обратят, уполз от стола в поисках какой-нибудь живности. Масти отпрянул от змея, выплевывая кошачьи ругательства, шестиногая уродливая тень заплясала по стене. 11