– В общем, есть такая бездна, понимаете? Она мне порой снится. У нее нет дна, и она полна всяких неведомых штук и тварей… Не знаю, как бездна может быть полна, это оксюморон, но говорю как есть. На краю этой бездны я чувствую себя ничтожным и глупым. Через нее перекинут мост, и мне хочется ступить на него, встать посередине, поднять руки и… Айлин и Герб молча, немного испуганно слушали. Люк поднял руки к своему узкому напряженному лицу. Поднос от пиццы теперь не просто дрожал – он звенел на столе. Как иногда звенели тарелки в буфете. – …и тогда все эти штуки поднимутся из темноты. Я точно знаю. Поднос поехал по столу и упал на пол. Герб и Айлин на него даже не взглянули. Такое порой случалось рядом с Люком, когда он сильно волновался. Нечасто. И все же случалось. Они привыкли. – Понимаю, – сказал Герб. – Ага, понимает он! – воскликнула Айлин. – Ни черта мы не понимаем. Но ты не обращай внимания – сдавай свои экзамены. Только знай, что всегда можешь передумать. Если не передумаешь, если действительно задашься целью поступить… – она посмотрела на Герба. Тот кивнул, – мы попробуем все устроить. Люк улыбнулся и поднял с пола поднос. Поглядел на Ричи Рокета. – Помню, в детстве я тоже так плясал. – Ага. – Айлин снова понадобилась салфетка. – Плясал. – Ты ведь знаешь, что говорят про бездну? – спросил Герб. Люк помотал головой – то ли в его обширных знаниях действительно обнаружился пробел, то ли он просто не хотел портить отцу удовольствие. – Если долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя[14]. – Точно! – ответил Люк. – Десерт закажем? 4 Экзамены длились четыре часа – вместе с сочинением, – однако посередине был милостиво предусмотрен перерыв. Люк сидел на скамейке в школьном вестибюле, уплетал мамины сэндвичи и мечтал о книге. Вообще-то он захватил с собой «Голый завтрак» Берроуза, но один из наблюдателей его изъял (вместе с мобильником – и мобильниками остальных экзаменующихся), заверив Люка, что непременно вернет ему книгу. Перед этим он пролистал страницы, высматривая то ли порнографию, то ли шпаргалки. Доедая печенье «Снэкималс», Люк вдруг обнаружил, что вокруг столпились люди: старшеклассники и старшеклассницы. – Эй, мелкий! – обратился к нему один парень. – Ты чего тут забыл? – Сдаю экзамен, – ответил Люк. – Как и вы. Ребята призадумались. – Гений, типа? – спросила его одна из девушек. – Как в кино? – Нет, – с улыбкой сказал Люк. – Впрочем, ночевал я действительно в «Холидей-инн-экспресс»[15]. Все засмеялись. Так, это хорошо. Один из парней дал ему «пять». – Где учиться будешь? В каком универе? – В Массачусетском технологическом. Если возьмут, конечно. – Тут он слукавил: его заранее приняли в оба университета – при условии, что он не завалит SATs. С этим проблем не ожидалось, пока что все вопросы были элементарные. А вот старшие ребята его пугали. Осенью он окажется в аудитории с такими же парнями и девушками – вдвое больше его и намного старше. Все будут на него пялиться, решат, что он какой-нибудь фрик. Люк уже поднимал этот вопрос в разговорах с мистером Гриром. «Не забывай: главное, кем себя считаешь ты. А если понадобится психологическая помощь, захочется с кем-то поговорить о своих чувствах, пожалуйста, не тяни с этим, найди хорошего психолога. И мне всегда можешь написать». Одна из девушек – симпатичная и рыжеволосая – спросила, понял ли он задачу про гостиницу из раздела математики. – Которая про Аарона? – уточнил Люк. – Ну да, понял. – А ответ, случайно, не помнишь? Задача была такая: сколько Аарону надо заплатить за гостиницу, если он прожил в ней х ночей, а плата за одну ночь составляет 99,95 доллара плюс 8 % налога. Кроме того, с каждого постояльца взимается дополнительный единоразовый платеж в размере 5 долларов. Правильный ответ Люк, конечно, запомнил, потому что задача оказалась с подвохом. Надо ответить сколько, но ответ представляет собой не число, а выражение. – Вариант Б, – сказал Люк, вытащил ручку и нацарапал на бумажном пакете из-под сэндвичей: 1,08(99,95х)+5. – А ты уверен? – спросила девушка. – Я выбрала вариант А. Она нагнулась, взяла у Люка пакет – обдав его восхитительно тонким ароматом сирени – и написала: (99,95+0,08х)+5. – Отличный вариант, – сказал Люк, – но на таких задачках составители нас и срезают. – Он постучал пальцем по ее выражению. – Так можно узнать, сколько Аарон заплатит за одну ночь. И ты неправильно рассчитываешь налог. Девушка застонала. – Ничего, – попытался успокоить ее Люк. – Наверняка на остальные вопросы ты ответила правильно. – А может, она и на этот ответила правильно, – сказал один парень – тот самый, который дал ему «пять». – Может, ты ошибаешься. Девушка покачала головой: – Нет, он прав. Гребаный налог! Вот я дура. Она ушла, повесив голову. Один из парней догнал ее и обнял за талию. Люку стало завидно. Другой парень – высокий, прекрасно сложенный и в дизайнерских очках – сел рядом с Люком и спросил: – Странно, наверное, – быть тобой? Люк задумался. – Иногда бывает странно. А в целом – ничего особенного. Живу себе и живу. Из кабинета высунулся наблюдатель и позвонил в колокольчик. – Все, перерыв окончен, заходим. Люк не без облегчения встал и закинул пакет из-под ланча в урну у входа в спортзал. Напоследок поглядел на рыжую. Когда он заходил в кабинет, урна задрожала и сдвинулась на три дюйма влево. 5 Вторая половина экзамена оказалась такой же элементарной, как и первая. Люк решил, что и с сочинением справился вполне достойно – по крайней мере, не написал слишком много. На выходе из школы он увидел, что рыжая девчонка сидит на скамейке и рыдает. Завалила, значит. Интересно, насколько все плохо? Ей придется выбрать универ попроще или здравствуй, местный двухгодичный колледж? Еще Люк задумался, каково живется людям с обычным мозгом, в котором нет ответов на все задачки. Может, подойти к рыжей и попытаться ее утешить? А станет ли она его слушать, мелочь пузатую? Вряд ли. Скорее пошлет на три буквы. Еще Люк вспомнил про урну – как она жутко сдвинулась сама по себе. Жизнь – один сплошной тест, только выбирать надо не из четырех-пяти вариантов, а из десятков и дюжин. Включая всякий бред вроде иногда и может, да, а может, нет. Ему уже махала мама. Люк махнул в ответ и побежал к машине. Когда он сел и пристегнулся, мама спросила, как все прошло. – Лучше не бывает. – Люк выдавил широченную улыбку, по-прежнему думая о рыжей. То, что она рыдала, – еще полбеды, а вот как она повесила голову, когда поняла свою ошибку, – словно цветок в засуху… Это было в сто раз хуже. Люк попытался выбросить эти мысли из головы. Разумеется, не получилось. Попробуйте задать себе задачу… – писал Федор Достоевский, – не вспоминать о белом медведе, и увидите, что он, проклятый, будет поминутно припоминаться. – Мам? – Да? – Как думаешь, память – это дар или проклятье? Айлин ответила не задумываясь – бог знает, о чем она в тот момент вспоминала: – И то и другое, сынок. 6 Июньской ночью, в два часа, когда Тим Джемисон обходил Мэйн-стрит города Дюпрей, черный внедорожник свернул на Уайлдерсмут-драйв – пригородную улицу в северной части Миннеаполиса. Название было ужасно нелепое. Люк с Рольфом в шутку называли свою улицу Уайлдерсмач-драйв – отчасти потому, что так получалось еще смешнее, а отчасти потому, что оба мечтали смачно поцеловать девчонку. В салоне внедорожника сидели трое: мужчина и две женщины. Денни, Мишель и Робин. За рулем был Денни. Примерно на середине тихой извилистой улицы он вырубил фары, остановил машину у тротуара и заглушил мотор. – Он точно не ТЛП? А то я не захватил свою шапочку из фольги. – Ха-ха, – сухо откликнулась Робин, сидевшая на заднем сиденье. – Нет, самый обычный ТЛК, – сказала Мишель. – Так что хватит мандражировать, пора за дело. Денни открыл консоль между передними сиденьями и достал оттуда мобильный телефон, который выглядел как пережиток 90-х: массивный прямоугольный корпус, сверху – толстая антенна. Он вручил телефон Мишель и, пока та набирала номер, вытащил из тайника в двойном дне консоли тонкие латексные перчатки, два «глока-37» и баллончик с неким аэрозолем (якобы освежителем воздуха «Глейд»). Одну из пушек он передал Робин, одну оставил себе, а баллончик кинул Мишель. – Рубины, вперед! – принялся скандировать Денни, натягивая перчатки. – Долг зовет, победа ждет! – Завязывай со школьными речевками, – оборвала его Мишель. Прижав телефон ухом к плечу, она принялась натягивать перчатки и сказала: – Саймондс, прием. – Прием. – Это Рубиновая команда. Мы на месте. Вырубай систему. Она стала молча ждать сигнала от Джерри Саймондса. В доме, где спали Люк и его родители, погасли оба дисплея сигнализации – в кухне и в коридоре. Мишель получила «добро», покосилась на свою команду и показала им два больших пальца.