– Что здесь? – Вы ошиблись! Я не ТЛП, я ТЛК! Может, Калиша и умеет отгадывать, что нарисовано на ваших карточках… Авери тоже наверняка умеет, а я – нет! Эванс показал ему четвертую карту. – Что у нас тут? На сей раз пощечиной не отделаешься. Отвечай – или Брэндон познакомит тебя с шокером. Будет больно. Надеюсь, твой припадок не повторится, но кто его знает. Ну, отвечай, Люк, что изображено на карте? – Бруклинский мост! – заорал Люк. – Эйфелева башня! Брэд Питт в смокинге, собачья какашка, «Инди-пятьсот»[24], я понятия не имею! Он зажмурился и стал ждать удара шокером – может, раздастся треск или какой-то гул, а может, вообще никаких звуков не будет, он просто шлепнется на пол и задергается в конвульсиях, пуская слюни. Однако удара не последовало. Эванс отложил карточку и жестом велел Брэндону отойти. Только легче Люку почему-то не стало. Он подумал: вот бы умереть. Умереть и больше не мучиться. – Присцилла, – распорядился Хендрикс, – отведи Люка в его комнату. – Хорошо, доктор. Помоги нам дойти до лифта, Брэн. Возле лифта Люк почувствовал, что начинает приходить в себя: мозги постепенно вставали на место. Выходит, проектор выключили, а он продолжал видеть точки? – Это какая-то ошибка, – прохрипел Люк. Во рту и горле все пересохло. – Я не ТЛП, вы же знаете! – Ага, – равнодушно ответила Присцилла, а потом повернулась к Брэндону, улыбнулась ему совершенно искренне и стала другим человеком. – Еще увидимся, да? Брэндон тоже заулыбался. – А то! Потом он посмотрел на Люка. Резко, без всякого предупреждения, Брэндон стиснул кулак и сделал вид, что собирается ударить его по лицу. В дюйме от носа кулак остановился, но Люк успел съежиться и вскрикнуть. Смотритель захохотал, а Присцилла снисходительно улыбнулась – мол, ох уж эти мальчики. – Расслабься, Люк, – сказал Брэндон и вразвалочку зашагал прочь по коридору. Висевший на поясе зачехленный шокер бил его по бедру. Вернувшись в главный коридор – в крыло, где помещалось общежитие, – Люк увидел девочек-близняшек, Грету и Герду. Они испуганно таращили глаза и стискивали в руках совершенно одинаковых кукол – прямо близняшки из какого-то старого фильма ужасов. Присцилла подвела его к двери в комнату и молча ушла. Люк убедился, что компьютер на месте, и без сил, даже не разувшись, рухнул на кровать. Следующие пять часов он проспал. 15 Миссис Сигсби поджидала доктора Хендрикса – Донки-Конга – в комнате, смежной с ее кабинетом, сидя на небольшом диванчике. Он вручил ей папку. – Знаю, вы любите читать с бумаги, так что вот вам распечатка. Хотя лично я не вижу смысла… Миссис Сигсби даже не открыла отчет. – В чем я не вижу смысла, так это в ваших побочных исследованиях, Дэн. Результата – ноль. Он упрямо стиснул зубы. – Агнес Джордан. Уильям Гортсен. Вина Пател. Еще двое или трое – забыл, как их зовут. Донна как-бишь-ее… Со всеми этими детьми мы получили положительный результат. Миссис Сигсби вздохнула и пригладила редеющие волосы. Хендрикс подумал, что у нее птичье лицо: острый нос, похожий на клюв, и ненасытные глазки-бусинки. Птичье лицо и мозг бюрократа – безнадежно, ей-богу. – И десятки розовых, с которыми у вас ничего не вышло. – Допустим, но вы только вдумайтесь! – воскликнул он (хотелось заорать: Как можно быть настолько тупой? – но нет, потом проблем не оберешься). – Если телепатия и телекинез взаимосвязаны – а мои эксперименты позволяют предположить такую взаимосвязь, – то у наших подопечных могут быть и другие экстрасенсорные способности, которые пока не пробудились и дремлют где-то в подкорке. То, что умеют эти ребята – даже самые одаренные, – может оказаться лишь верхушкой айсберга! Вдруг они способны лечить болезни? Вдруг глиобластому, убившую Джона Маккейна, можно было вылечить силой мысли? Вдруг мы сумеем направить силы наших подопечных на продление человеческой жизни до ста пятидесяти лет?.. Зачем ограничиваться одной-единственной областью применения? – Да, да, все это я уже слышала, – сказала миссис Сигсби. – И читала – в отчете, который вы гордо именуете «манифестом». Читала, однако ничего не поняла, подумал Хендрикс. И Стэкхаус ни хрена не понял. Эванс немного понимает, но все равно не видит всего потенциала. – И потом, ни Эллис, ни Стэнхоуп особой ценности для нас не представляют. Не зря же их называют розовыми. – Хендрикс снисходительно фыркнул и махнул рукой. – Двадцать и даже десять лет назад я бы с вами согласилась, – ответила миссис Сигсби. – Но не сегодня. – Да ладно… – Хватит, Дэн. Просто скажите: вы обнаружили у Эллиса задатки ТЛП или нет? – Нет. Однако он продолжал видеть огоньки после того, как проектор выключили, а это добрый знак. Я бы сказал – верный знак. Потом, к сожалению, у него начался приступ. Такое иногда случается, как вы знаете. Миссис Сигсби вздохнула. – Я не против, чтобы вы и дальше изучали Штази-огоньки, Дэн, но прошу верно расставлять приоритеты. Наша главная задача – готовить подопечных к переводу на Дальнюю половину. Побочные эффекты нас не интересуют. Руководству не нужен экстрасенсорный аналог «Рогена». Хендрикс отпрянул, словно она ударила его. – Как можно сравнивать великое открытие, способное изменить ход истории, с лекарственным препаратом для гипертоников, который по чистой случайности еще и стимулирует рост волос на лысинах обывателей?! – Вероятно, нельзя. Но если бы ваши изыскания почаще приносили плоды, я – и ваши работодатели – давно бы оценили их по достоинству. Сейчас вам совершенно нечем похвастаться, кроме пары случайных попаданий. Хендрикс хотел возразить, увидел предостерегающий взгляд миссис Сигсби и захлопнул рот. – Пока вы можете продолжать опыты – и скажите за это «спасибо». По вашей вине мы уже потеряли нескольких детей. – Розовых. – Хендрикс снова издал презрительное «пф-ф». – Розовых тоже не так много. Раньше было полно, Дэн, а теперь нет. Да, кстати, вот вам папка. Папка была красная. Со штампом: «ПЕРЕВОД». 16 Когда тем вечером Люк вошел в комнату отдыха, Калиша сидела на полу, прижавшись спиной к большому окну, выходившему на площадку, и потягивала какой-то алкогольный напиток из торгового автомата. – Пьешь? – спросил Люк, садясь рядом. За окном смеркалось, а Хелен и Авери упражнялись на батуте: похоже, она учила его делать кувырок вперед. Очень скоро темнота загонит их обратно, подумал Люк, потому что фонарей на площадке нет. – Первый раз пробую. Все жетоны спустила на эту гадость. Чайку? – Калиша протянула ему бутылочку с напитком под названием «Твистед ти». – Не, я пас. Ша, а чего ты меня не предупредила насчет точек? – Лучше «Калиша». Ты один тут меня полным именем называешь, и это клево. – Язык у нее чуть-чуть заплетался. Выпила она всего ничего, каких-то пару унций, но, видимо, с непривычки ее быстро накрыло. – О’кей, Калиша. Чего ж ты сразу не сказала, что это такой мрак? Она пожала плечами. – Да вроде не мрак. Смотришь себе на цветные точки. Ну, голова немного кружится, и все. Последнее слово она почти проглотила. – Серьезно? Больше с тобой ничего не происходило? – Не-а. А с тобой что было? – Сначала мне сделали укол, и я тут же среагировал: не мог дышать и глотать, горло сдавило. Думал, сдохну. – Ого. Мне тоже укол делали, но реакции никакой не было. Слушай, правда мрак! Сочувствую… – Погоди, это только начало. Потом, когда мне стали показывать точки, я потерял сознание. У меня было что-то вроде припадка. – Еще Люк немного обмочился, но решил об этом не рассказывать. – Когда я пришел в себя… – Он умолк и собрался. Еще не хватало разрыдаться перед этой красоткой с обалденными карими глазами и черными кудрями. – Когда я очухался, меня стали лупить по лицу. Калиша резко выпрямилась. – Да ладно?! Люк кивнул. – А потом один врач… Эванс, знаешь его? – Ага, усатый такой. – Она поморщилась и сделала еще глоток из бутылочки. – Да, точно. В общем, он мне стал показывать карточки, а я должен был отгадать, что нарисовано с обратной стороны. Карты явно зенеровские, помнишь, ты про них как-то говорила? – Ну да. Мне их раз сто уже показывали. Не после точек, а так, отдельно. После точек меня сразу уводили в комнату. – Она хлебнула еще. – Может, они перепутали? Думали, ты ТЛП, а не ТЛК? – Я тоже так сначала решил – и даже сказал им, – а они все равно меня били. Типа, я притворяюсь. – Вот бред! – Вместо «бред» у нее получилось «брд».