Вот и славно — в шкафчике как раз завалялось две банки куриного супа, а томатного только одна. Он подогревает суп и наливает обоим по тарелке. Съев свою порцию, она просит вторую — и, если можно, кусочек тоста с маслом? Тост она макает в бульон. Заметив на себе взгляд Билли (его тарелка давно пуста), она виновато улыбается. — Мама говорит, я ем как свинья, когда голодная. — Твоей мамы здесь нет. — И слава богу! Она сказала бы, что я рехнулась. Наверное, я в самом деле рехнулась: сперва насильника подцепила, а теперь живу под одной крышей с… — Заканчивай, не стесняйся. Элис не закачивает. — Мама хотела, чтобы я осталась в Кингстоне и выучилась на парикмахера, как моя сестра. Джерри хорошо зарабатывает, и я тоже могла бы. — Но почему ты выбрала экономический колледж в этом городе? Ума не приложу. — Здесь дешевле всего. При этом сам колледж хороший. Ты доел? — Да. Она относит тарелки и ложки в раковину, а потом стеснительно одергивает подол футболки. По осторожной походке видно, что ей до сих пор больно. Может, посоветовать ей спеть первый куплет «Медвежьего пикника»? Или они споют вместе — дуэтом. — Чего улыбаешься? — Ничего. — Надо мной смеешься, да? Я выгляжу как боксер после боя. — Нет, просто вспомнил одну забавную историю из армейской жизни. Твоя одежда наверняка высохла. — Ага. — Элис не спешит переодеваться, а снова садится за стол. — Ты убил того человека ради денег? Так ведь? Билли думает о полумиллионе долларов (минус деньги на мелкие расходы), что лежат на его счету в офшорном банке. Потом — о полутора миллионах, которые ему пока не перевели. — Все сложно. Элис улыбается, поджав губы. — А разве бывает просто? 11 Она листает кабельные каналы. Ненадолго останавливается на Ти-си-эм, где Фред Астер танцует с Джинджер Роджерс, потом идет дальше. Посмотрев рекламно-информационную программу про косметические средства, выключает телевизор. — Так чем ты занимаешься? Жду, думает Билли. Больше делать все равно нечего. Работать над своей писаниной в присутствии Элис он не может: стесняется. Только ее расспросов не хватало. Из всего странного, что с ним происходило в жизни — а такого было немало, — эти дни на Пирсон-стрит, пожалуй, самые странные. — Что за домом? — Небольшой дворик и дренажная канава, какие-то чахлые деревья. Потом невысокие постройки — складские помещения, наверное. Еще с той поры, когда там останавливались поезда. — Он показывает на окно-перископ, задернутое шторой. На улице опять льет как из ведра, и ничего не видно. — По-моему, они заброшенные. Элис вздыхает. — Мертвейший район города, короче. Билли хочет сказать, что у прилагательного «мертвый» степени сравнения отсутствуют по определению (как, например, у слова «глухой»), но не говорит, потому что Элис права. Она сидит, уставившись в пустой телеэкран. — «Нетфликса» у тебя нет? Вообще-то есть — на одном из дешевых ноутов, — но Билли приходит в голову идея получше. — У Дженсенов есть. Наверху. И попкорн даже был, если не съели. Я им покупал. — Пойду проверю, высохла ли юбка. Она идет в ванную и закрывает дверь. На замок. Значит, Билли все еще на испытательном сроке. Вскоре Элис выходит в своей джинсовой юбке и футболке с «Black Keyes». Они поднимаются к Дженсенам. Пока Билли пытается включить «Нетфликс» на телевизоре (он в четыре раза больше, чем его телевизор в подвале), Элис смотрит в окно на задний двор. — Там есть гриль. Стоит открытый посреди лужи. Весь двор — одна сплошная лужа. Билли дает ей пульт. Она пару минут листает каталог сериалов, потом спрашивает Билли, нравится ли ему «Черный список». — Не смотрел. — Тогда включаю с первой серии. Начинается сериал нелепо, но Билли быстро входит во вкус, потому что главный герой, Ред Реддингтон, харизматичен и находчив. Всегда на шаг впереди своих противников — жаль, Билли так не умеет. Они смотрят три серии подряд под барабанную дробь дождя по крыше. Билли делает попкорн в микроволновке Дженсенов, и они оба жадно на него набрасываются. Элис моет миску и ставит ее на сушилку. — Все, больше не могу, а то голова разболится, — говорит она. — Если хочешь, можешь смотреть без меня. Я пойду вниз. Вот так запросто. Будто они соседи, делят на двоих один дуплекс. Хоть сериал про нас снимай. Экзистенциальная парочка. Билли говорит, что тоже насмотрелся, но не откажется вернуться к приключениям Реда позже. Заперев квартиру Дженсенов, они возвращаются в подвал. После попкорна ужинать не хочется. Вместо ужина они включают новости и едят готовый пудинг из стаканчиков. — Сплошной дрянью питаемся. Марафон вредной еды, — говорит Элис. — Мама сказала бы… — Не начинай. Первым делом в новостях показывают сюжет не про убийство Джоэла Аллена, а про взрыв газа в Сенатобии, в соседнем штате Миссисипи — три человека погибли, двое получили тяжелые ранения. Кроме того, к западу от Ред-Блаффа затопило платную трассу, и теперь она временно закрыта. — Сколько думаешь тут просидеть? — спрашивает Элис. Билли и сам в последнее время задавал себе этот вопрос. Если люди, которые его ищут — местные копы, ФБР, молодчики Ника, — думают, что он притаился где-то в городе, то, по их мнению, он просидит в укрытии от силы дней пять-шесть. Значит, лучше пробыть на Пирсон-стрит подольше: пусть придут к выводу, что он все-таки сумел улизнуть из города сразу после выстрела. Главное, чтобы Элис не решила усложнить ему жизнь побегом. — Дня четыре. Может, пять. Тебе это по силам, Элис? — Кажется, он впервые назвал ее по имени… Или нет? Уже не вспомнить. — Я видела на чеке, сколько стоила таблетка. Если я останусь — мы в расчете? Возможно, она пытается обвести его вокруг пальца, но почему-то Билли так не думает. Ей нужно зализать раны, и она в самом деле решила, что он безобиден. По крайней мере для нее. А все-таки дверь в ванную она заперла, когда переодевалась… Значит, не доверяет. Он дурак, если хочет убедить себя в обратном. — Ага. В расчете. 12 Первая ссора происходит тем же вечером, в половине одиннадцатого. Они пытаются решить, кто спит на кровати, а кто на диване. Билли настаивает, чтобы на кровати спала она. Диван вполне его устроит. — Это сексизм! — Спать на диване — сексизм? Ты смеешься? — Вести себя как мужчина — сексизм. Ты слишком высокий. У тебя ноги не поместятся, будут на пол свисать. — Я их положу вот сюда. — Он похлопывает диванный подлокотник. — Тогда вся кровь сбежит вниз, и ноги затекут. — Но ведь тебя… — Он умолкает, пытаясь подобрать слово. — На тебя напали. Тебе нужен нормальный отдых. Сон. — Ты хочешь спать на диване, потому что боишься, что из гостиной я сбегу. Но я не собираюсь убегать! Мы договорились. Да, думает Билли, и если она собирается сдержать слово, надо обсудить легенду — что она будет рассказывать людям, когда я уеду. Интересно, она слышала про стокгольмский синдром? Если нет, придется объяснить. — Давай подбросим монетку. — Он достает из кармана четвертак. Элис протягивает ему руку. — Чур я бросаю. Тебе нельзя доверять, ты преступник. Билли смеется. Она — нет. Но едва заметно улыбается. Билли думает, что улыбка была бы хорошей, если бы Элис все же дала себе волю. Он вручает ей четвертак. — Орел или решка? Скажешь, когда монета будет в воздухе.