Глава 1 1 Полдень пятницы. Билли Саммерс сидит в холле гостиницы и ждет, когда за ним заедут. В руках у Билли комикс-дайджест «Друзья и подружки Арчи», но думает он об Эмиле Золя и его третьем романе «Тереза Ракен», с которого началась литературная слава писателя. Он думает, что по книге сразу можно догадаться: автор еще молод. Думает, что Золя только открыл золотую жилу, которая на поверку окажется сказочно щедрой. Думает, что Золя был — и остается — эдаким Чарлзом Диккенсом из ночных кошмаров. Думает, что это хорошая тема для эссе. Правда, он никогда не писал эссе. В две минуты первого дверь открывается, и входят двое: один высокий, черноволосый, с прической «помпадур», какие были в моде в 50-х, а второй — коротышка в очках. Оба в деловых костюмах. Все люди Ника носят костюмы. Билли знает, что высокий родом с запада и давно работает на Ника. Зовут его Фрэнк Макинтош, но из-за начеса коллеги за глаза называют его Фрэнки Элвисом или — поскольку сзади у него нарисовалась крошечная, сияющая на солнце проплешина — Солнечным Элвисом. Второго Билли видит впервые. Наверное, он из местных. Макинтош протягивает руку. Билли встает и пожимает ее. — Здорово, Билли, давно не виделись. Рад встрече. — И я рад, Фрэнк. — Это Поли Логан. — Здравствуй, Поли. — Билли жмет руку коротышке. — Приятно познакомиться, Билли. Макинтош берет у него номер «Арчи». — А ты все комиксы читаешь? — Ну да, — отвечает Билли. — Нравятся они мне. Особенно смешные. Про супергероев тоже ничего, но эти я больше люблю. Макинтош наспех пролистывает журнальчик и показывает что-то Поли Логану: — Глянь на этих кисок. Я бы подрочил. — Бетти и Вероника, — говорит Билли, забирая у него комикс. — Вероника — подружка Арчи, а Бетти нет, но очень хочет ею стать. — Книги тоже читаешь? — спрашивает Логан. — Бывает, читаю в дороге. Журналы еще. Но обычно комиксы. — Славно, славно, — говорит Логан и подмигивает Макинтошу на глазах у Билли. Макинтош хмурится, но Билли не в обиде. — Ну, готов? — Ага. Билли засовывает комикс в задний карман. Арчи и его фигуристые подружки. Об этом тоже так и подмывает написать эссе. Об утешении, которое читатели находят в старых как мир прическах и идеях. О Ривердэйле[1] и об остановившемся там времени. — Тогда в путь, — говорит Макинтош. — Ник ждет. 2 Машину ведет Макинтош. Логан говорит, что поедет сзади: мол, рост позволяет. Скорее всего Ник Маджарян поселился на западе — там находятся самые престижные районы города, — поскольку и дома, и в поездках привык жить на широкую ногу, а гостиниц он не любит. Однако едут они на северо-восток. В двух милях от центра начинается район, где, по мнению Билли, должны обитать представители низшего среднего класса. Кварталы эти поприличнее трейлерного парка, в котором вырос он сам, но и фешенебельными их не назвать. Величественных особняков за коваными воротами здесь не найдешь, все застроено простенькими одноэтажными «ранчо». На клочках газона вертятся поливалки. Дома в основном ухоженные, однако некоторые давно пора покрасить, а лужайки перед ними заросли сорной травой. В одном доме разбитое окно закрыто куском картона. Перед другим на пластиковом стуле из магазина вроде «Костко» или «Сэмс клаб» сидит толстяк в майке и шортах-бермудах, потягивает пиво из банки и глазеет на прохожих. Какое-то время людям в Америке жилось неплохо, но скоро, возможно, все изменится. Билли повидал немало подобных районов. Они — своего рода барометр, и этот явно падает. Местные жители в большинстве своем работают от звонка до звонка. Макинтош подъезжает к двухэтажному светло-желтому дому с плешивой лужайкой. Ник Маджарян здесь не остановился бы даже на пару дней. В таком доме должен жить какой-нибудь механик или служащий аэропорта: двое детей, жена, вырезающая из газет скидочные купоны, ежемесячные выплаты по ипотечному кредиту и боулинг c пивом по четвергам. Логан выходит первым и открывает дверь для Билли. Тот выбирается из машины, положив комиксы на переднюю панель. Макинтош поднимается на крыльцо, ведя остальных за собой. Хотя на улице жара, внутри прохладно: работает кондиционер. Ник Маджарян ждет их в коротком коридоре, ведущем в кухню. На Нике деловой костюм, который наверняка стоит как одна ежемесячная выплата за этот дом. Редеющие волосы гладко прилизаны; «помпадур» — это не про него. Лицо круглое, с лас-вегасским загаром. Сам он крупный, даже тучный, но брюхо у него как камень. Он заключает Билли в объятия. — Билли! — восклицает он и крепко целует его в обе щеки. — Билли, Билли, как я рад тебя видеть, дружище! — И я рад, Ник. — Билли оглядывается по сторонам. — Обычно ты выбираешь жилье пошикарнее… — Он медлит. — Не в обиду будет сказано. Ник смеется. К красивому, заразительному смеху прилагается улыбка на миллион долларов. Макинтош тоже хохочет, а Логан ухмыляется. — Да нет, сам я поселился на Вест-Сайд. Ненадолго. Можно сказать, за домом присматриваю, пока хозяева в отъезде. Во дворе фонтан с голым мальчуганом, как там они называются… Херувимы, думает Билли, но вслух ничего не говорит — просто улыбается. — В общем, шкет мелкий водой ссыт. Ты все увидишь, все увидишь. Нет, этот дом не мой, Билли. Он твой. Будет твоим, если возьмешь заказ. 3 Ник проводит небольшую экскурсию. — Все комнаты полностью меблированы, — говорит он, словно его задача — продать Билли дом. Отчасти так оно и есть. На втором этаже расположились три спальни и две ванные комнаты (вторая совсем маленькая, вероятно, для детей). На первом — кухня, гостиная и крошечная столовая, скорее закуток. Подвал представляет собой одну-единственную длинную комнату с ковролином на полу, большим телевизором в одном конце и столом для пинг-понга в другом. Под потолком — трековые светильники. Ник называет это помещение «игровой», и здесь-то они и устраиваются. Макинтош спрашивает, не хотят ли они чего-нибудь выпить. Есть лимонад, пиво, содовая и чай с лимоном. — Мне коктейль «Арнольд Палмер», — говорит Ник. — Чая и лимонада поровну. И побольше льда. Билли просит то же самое. Пока Макинтош ходит за напитками, они ведут светскую беседу о погоде и о том, какая здесь, на крайнем юге, адская жара. Ник осведомляется, как прошла поездка. Хорошо, отвечает Билли, но ничего не говорит про то, откуда он прилетел, а Ник не спрашивает. Потом Ник говорит, мол, ну и паскуда этот Трамп, на что Билли соглашается. Больше им сказать друг другу нечего, но это не беда, потому что Макинтош как раз приносит напитки: два высоких стакана на подносе. Когда он исчезает, Ник переходит к делу: — Я с твоим Баки поболтал. Он говорит, ты мечтаешь уйти на покой. — Подумываю. Я давно в деле. Слишком давно. — Согласен. А сколько тебе, говоришь? — Сорок четыре. — И ты этим промышлял с тех пор, как форму снял? — Примерно. — Нику, конечно, и так все это известно. — Много на твоем счету? Билли пожимает плечами: — Точно не помню. Семнадцать. Восемнадцать, если считать первого, с рукой в гипсе. — Баки сказал, ты готов взять еще заказик, если оплата будет достойная. Он ждет от Билли вопросов. Тот молчит, и Ник выкладывает все сам: — В этот раз оплата более чем достойная. Если согласишься, всю жизнь проведешь где-нибудь в тепле, лежа в гамаке и попивая пина-коладу. — Он опять выдает широченную улыбку. — Два миллиона. Пятьсот тысяч авансом, остальное после. Билли присвистывает, и это даже не спектакль. Впрочем, свое поведение он называет не спектаклем, а «тупым я», которое демонстрирует только ребятам вроде Ника, Фрэнка и Поли. Это как ремень безопасности. Многие им не пользуются, потому что не собираются попадать в аварии, но мало ли идиотов на дорогах? Неизвестно, кто выедет на твою полосу из-за холма. То же относится и к дороге жизни: люди на ней порой перестраиваются не пойми как, а то и прут по встречке на скоростной трассе. — А чего так много? — Самый крутой заказ в его жизни стоил семьдесят тысяч. — Надеюсь, это не политик? Политиков я не беру. — Ничего общего. — Плохой человек? Ник смеется, трясет головой и с нежностью глядит на Билли. — У тебя всегда один вопрос. Билли кивает. Может, «тупое я» ему нужно для прикрытия, но вот это — чистая правда: он берется только за плохих. Это позволяет ему спать по ночам. Разумеется, работает он тоже на плохих, но тут как раз нет моральной дилеммы. Если плохие готовы платить, чтобы убивать плохих, — да на здоровье. Билли вроде мусорщика, только с винтовкой.