Дальше она не расслышала, но он произнес это тоном простого крестьянина, открывшего дверь своей хижины и увидевшего, что сам папа римский заехал к нему помолиться и исповедаться. Клото по-прежнему не сводил глаз с лезвий ножниц. Ральф тоже уставился на них, но в конце концов оторвал взгляд и перевел его на лысых врачей. Ральф: […боль?] Лахесис, голосом человека, вынырнувшего из глубокого сна: [Да… недолго, но… агония будет сильной… передумали, Ральф?] Лоис вдруг испугалась этих сияющих ножниц. Ей захотелось крикнуть Ральфу, чтобы он плюнул на свою ставку, чтобы просто отдал им их долю, их маленького мальчика. Ей захотелось попросить его сделать все, что угодно, лишь бы они снова спрятали эти ножницы. Но ни одного слова не вылетело ни из ее рта, ни из мозга. Ральф: […вовсе не… просто хотел знать, чего ожидать.] Клото: […готовы?…должно быть…] Скажи им нет, Ральф, мысленно попросила она его. Скажи им НЕТ! Ральф: […готов.] Лахесис: [Поняли… условия, которые он… и цена?] Ральф, уже нетерпеливо: [Да, да. Пожалуйста, можно мы только…] Клото, с огромной серьезностью: [Хорошо, Ральф. Так может быть.] Лахесис обнял Ральфа за плечи; они с Клото провели его чуть ниже по склону холма, к тому месту, с которого маленькие детишки зимой начинают скатываться на санках с горы. Там была небольшая, круглая по форме, плоская площадка размером примерно с эстраду в ночном клубе. Когда они подошли к ней, Лахесис остановил Ральфа и повернулся к нему так, что они с Клото встали лицом к лицу. Лоис вдруг захотела закрыть глаза и обнаружила, что не может этого сделать. Она могла лишь следить за происходящим и уповать на то, что Ральф знает, что делает. Клото что-то пробормотал ему. Ральф кивнул, стащил с себя кардиган Макговерна, сложил его и аккуратно положил на осыпанную листвой траву. Когда он снова выпрямился, Клото взял его правое запястье и вытянул его руку. Потом он кивнул Лахесису, и тот расстегнул манжет рубашки Ральфа и тремя быстрыми движениями закатал рукав до локтя. Покончив с этим, Клото повернул руку Ральфа запястьем вверх. Красивый узор голубых вен под кожей его руки был ясно виден, освещенный нежными полосками ауры. Все это казалось Лоис жутко знакомым: это походило на подготовку пациента к операции в фильме про медицину по телевизору. Только это был не фильм. Лахесис наклонился вперед и снова заговорил. Хотя Лоис по-прежнему не могла разобрать слов, она знала, что он говорит Ральфу, что это его последний шанс. Ральф кивнул, и, хотя его аура говорила ей, что он страшно боится того, что надвигается на него, он каким-то образом умудрился выдавить улыбку. Повернувшись к Клото и заговорив с ним, он, казалось, не искал утешения, а скорее, сам успокаивал. Клото попытался улыбнуться ему в ответ, но безуспешно. Лахесис обхватил ладонью запястье Ральфа, но не для того, чтобы рука затвердела, а для того, чтобы не дергалась. Он напоминал ей медсестру, которая собирается сделать болезненный укол пациенту. Потом он испуганными глазами взглянул на своего партнера и кивнул. Клото кивнул в ответ, сделал вдох и склонился над рукой Ральфа с ее призрачными разветвлениями голубых вен, мерцающих под кожей. На мгновение он замер, а потом медленно раскрыл лезвия ножниц, которыми они с его старинным другом давали смерть взамен жизни. 7 Лоис, шатаясь, выпрямилась и встала, раскачиваясь вперед и назад на нетвердых, словно глиняных ногах. Она хотела справиться с параличом, сковавшим ее жестоким молчанием, заорать Ральфу, чтобы он прекратил, ведь он сам не знает, что они собираются с ним сделать. Только он знал. Это было видно по бледности его лица, по его полузакрытым глазам, его вытянутым в болезненную тонкую линию губам. Больше всего это было заметно по красным и черным пятнышкам, вспыхивающим в его ауре подобно метеорам, и по самой ауре, свернувшейся в твердую голубую раковину. Ральф кивнул Клото, и тот опустил нижнее лезвие ножниц так, что оно коснулось руки Ральфа чуть ниже локтевого сгиба. На мгновение кожа лишь вмялась, а потом гладкий темный пузырек крови образовался на месте ямочки. Лезвие скользнуло в этот пузырек. Когда Клото сжал пальцы, сведя острые как бритва лезвия вместе, кожа по обеим сторонам продольного разреза разошлась, как внезапно распахнувшиеся оконные ставни. Подкожный жир мерцал, как тающий лед, в яростном голубом свечении ауры Ральфа. Лахесис стиснул сильнее запястье Ральфа, но, насколько могла судить Лоис, Ральф не сделал даже первой инстинктивной попытки отдернуть руку, а лишь опустил голову и приподнял стиснутый левый кулак, словно салютуя кому-то. Она видела, как жилы у него на шее выступили, словно провода. Он не издал ни единого звука. Теперь, когда это жуткое дело и впрямь началось, Клото действовал с быстротой, бывшей одновременно жестокой и милосердной. Он торопливо разрезал руку Ральфа посередине, от локтя до запястья, орудуя ножницами как человек, открывающий плотно замотанную клейкой лентой посылку, направляя лезвия четырьмя пальцами и защелкивая их большим. Мышцы мерцали внутри руки Ральфа, как куски вырезки. Кровь текла ручьями, и каждый раз, когда перерезалась артерия или вена, выплескивались сильные ярко-красные фонтанчики. Вскоре белые туники двух маленьких человечков разукрасили веера кровавых брызг, сделавшие их еще больше похожими на врачей. Когда лезвия ножниц наконец взрезали Полоски Удачи на запястье Ральфа (вся «операция» заняла меньше трех секунд, но Лоис они показались вечностью), Клото вытащил из руки окровавленные ножницы и вручил их Лахесису. Руку Ральфа от локтя до запястья прорезала темная борозда. Клото наложил свои ладони на эту борозду в точке ее начала, и Лоис подумала: «Сейчас второй лысик возьмет кардиган Ральфа и сделает жгут». Но Лахесис не шевельнулся, чтобы сделать это; он просто держал ножницы и наблюдал. Какое-то мгновение кровь продолжала течь между сомкнутых пальцев Клото, а потом остановилась. Он медленно провел ладонями вниз по руке Ральфа, и плоть, выходящая из-под его движущихся рук, была целой и невредимой, хотя ее и прорезала белая полоска широкого шрама. [Лоис… Ло-исссс…] Этот голос раздавался не в ее мозгу и не с подножия холма; он шел откуда-то сзади. Голос мягкий, почти льстивый. Атропос? Нет, совсем нет. Она опустила глаза и увидела, как зеленый и какой-то погруженный в себя свет струится вокруг нее — он пускал лучи между ее руками и телом, между ногами, даже между пальцами. Он обволакивал ее лежащую на земле тень, тощую и какую-то перекрученную, словно тень повешенной. Он ласкал ее холодными пальцами цвета испанского мха. [Обернись, Ло-иссс…] Единственное, что хотела сделать в данный момент Лоис, это обернуться и взглянуть на источник этого зеленого света. [Обернись, Ло-иссс… увидь меня, Ло-иссс… войди в свет, Ло-иссс… войди в свет… Увидь меня и войди в свет…] Это был не тот голос, которого можно было ослушаться. Лоис обернулась так медленно, как игрушечная балерина, у которой заржавел каркас, и в глазах ее, казалось, загорелись огни святого Эльма. Лоис вошла в свет. Глава 28 1 Клото: [Вы получили свой видимый знак, Ральф, — вы удовлетворены?] Ральф взглянул на свою руку. Агония, поглотившая его, словно кит, когда-то поглотивший Иону, уже казалась ему сном или миражом. Он подумал, что такого же рода отстраненность позволяет женщинам иметь много детей, забывая резкую физическую боль при родах каждый раз, как только они успешно завершались. Шрам выглядел как длинная неровная белая веревка, пронизывающая бугры его вялых мышц. [Да. Вы действовали храбро и очень быстро. Я благодарю вас обоих.] Клото улыбнулся, но ничего не сказал. Лахесис: [Ральф, вы готовы? Времени теперь очень мало.] [Да, я го…] [Ральф! Ральф!] Это была Лоис; она стояла на вершине холма и махала ему рукой. На мгновение ему показалось, что ее аура сменила свой обычный голубовато-серый цвет на какой-то более темный, а потом это впечатление, явно вызванное шоком и усталостью, прошло. Он с трудом потащился вверх, к тому месту, где она стояла. Взгляд Лоис был далеким и затуманенным, словно она только что услышала какое-то потрясающее, изменившее всю ее жизнь слово. [Лоис, в чем дело? Что случилось? Это из-за моей руки? Если так, то не волнуйся. Смотри! Совсем как новенькая!] Он вытянул ее так, чтобы она сама могла увидеть, но Лоис даже не взглянула на нее. Она смотрела на него самого, и он увидел, насколько глубоко она потрясена. [Ральф, приходил зеленый человек.] Зеленый человек? С тревогой он стиснул ее ладони: [Зеленый? Ты уверена? Не Атропос и не…] Он не закончил мысль. Ему это было не нужно. Лоис медленно покачала головой: [Это был зеленый человек. Если есть какие-то стороны, я не знаю, на чьей этот… это существо. Он показался мне хорошим, но я могла ошибиться. Я не могла его видеть. Его аура была слишком яркой. Он сказал, чтобы я отдала тебе вот это.] Она вытянула руку и передала ему со своей ладони два маленьких мерцающих предмета: ее сережки. Он увидел красное пятнышко на одной из них и решил, что это кровь Атропоса. Он сжал их в ладони и вздрогнул от слабого болезненного укола. [Ты забыла чехольчики, Лоис.] Она говорила медленно, запинаясь, словно во сне: [Нет, не забыла — я выкинула их. Так сказал зеленый человек. Будь осторожен. Он казался… теплым… но на самом деле я не знаю, правда? Мистер Чэсс всегда говорил, что из всех живущих я — самая доверчивая… Всегда хочу верить в лучшее в человеке. В любом человеке.] Она медленно вытянула руки и обхватила его запястья, не отрывая серьезного взгляда от его лица. — Я просто не знаю. Когда она высказала эту мысль вслух, она словно проснулась и растерянно заморгала. Ральф полагал, что такое возможно, хотя и маловероятно: она действительно могла уснуть и увидеть этого так называемого зеленого человека во сне. Но может, все-таки было бы разумнее просто взять сережки. Они могут и не значить ничего, но, с другой стороны, сережки Лоис в его кармане не причинят ему никакого вреда… если, конечно, он не уколется о них. Лахесис: [Ральф, в чем дело? Что-нибудь случилось?] Они с Клото отстали и поэтому пропустили разговор Ральфа с Лоис. Ральф покачал головой, убирая руку, чтобы спрятать от них сережки. Клото еще раньше подобрал кардиган Макговерна и стряхнул с него несколько прилипших листочков. Теперь он протягивал его Ральфу, а тот незаметно сунул сережки Лоис в один из кармашков, прежде чем снова надеть его. Пора было идти, и полоска тепла в середине его правой руки — вдоль шрама — подсказала ему, с чего надо начать. [Лоис?] [Да, родной?] [Мне нужно взять силу из твоей ауры, и мне нужно взять много. Ты понимаешь?] [Да.] [Ты согласна?]