– ЗАГАДАЙ МНЕ КАКУЮ-НИБУДЬ ИЗ СВОИХ ЗАГАДОК, СТРЕЛОК, – голос звучал безмятежно и беззаботно, как будто они тихо – мирно сидели на солнышке на какой-нибудь деревенской завалинке, а не торчали в закрытом пространстве под городом, который, похоже, вот-вот должен рассыпаться в прах. Роланд на мгновение задумался. Ему вспомнилась любимая загадка Катберта. – Ладно, Блейн, – сказал он, – я тебе загадаю загадку. Что прекраснее всех богов и гаже старческой мозоли? Мертвецы едят это всегда; если это едят живые, они медленно умирают. Что это? Последовала продолжительная тишина. Джейк зарылся лицом в шерстку Ыша, спасаясь от запаха поджаренных седых. – Будь осторожен, стрелок, – раздался вдруг тоненький голосок, слабенький, как дуновение прохладного ветра в самый жаркий из летних дней. До этого голос Блейна грохотал изо всех динамиков. Тоненький голос звучал лишь в одном. В том, который висел у них прямо над головой. – Будь осторожен, Джейк из Нью-Йорка. Не забывайте, что это Отстойник. Здесь надо двигаться медленно и осторожно. Джейк поглядел на стрелка, широко распахнув глаза. Тот легонько, почти незаметно тряхнул головой и поднес палец к лицу, якобы для того, чтобы почесать нос, но палец одновременно прижался к губам, и Джейк смекнул, что Роланд хочет сказать ему, чтобы он держал рот на замке. – ХОРОШАЯ ЗАГАДКА, – произнес наконец Блейн, и в его голосе слышались нотки истинного восторга. – ОТВЕТ – НИЧЕГО, ПРАВИЛЬНО? – Правильно, – подтвердил Роланд. – А ты умный, Блейн. Теперь, как только Блейн заговорил снова, Роланд тоже подметил, как прежде – Эдди, алчный, неукротимый голод, таящийся за показным безразличием: – ЗАГАДАЙ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ. Роланд сделал глубокий вдох. – Не сейчас. – НАДЕЮСЬ, ТЫ МНЕ НЕ ОТКАЖЕШЬ, РОЛАНД, СЫН СТИВЕНА. ЭТО ТОЖЕ НЕВЕЖЛИВО. КРАЙНЕ НЕВЕЖЛИВО. – Отведи нас сначала к нашим друзьям и помоги нам выбраться из Лада, – сказал Роланд. – И тогда, может быть, мы поиграем в загадки. – Я МОГ БЫ УБИТЬ ВАС НА МЕСТЕ, – прогремел голос, теперь – холодный, как зимний день. – Да, – согласился Роланд. – В этом я не сомневаюсь. Но вместе с нами умрут и загадки. – Я МОГУ ЗАБРАТЬ КНИГУ У МАЛЬЧИКА. – Воровать еще хуже, чем отказывать в просьбе или перебивать собеседника, – ровным тоном заметил Роланд, как будто просто болтал о каких-нибудь пустяках, убивая время, однако пальцы его по-прежнему крепко сжимали Джейково плечо. – К тому же, – вмешался Джейк, запрокинув голову и глядя прямо в динамики на потолке, – в книге ответов нет. Их кто-то вырвал. – Тут на него снизошло вдохновение, и он постучал себя пальцами по виску. – Ответы все тут. – ВАМ, ПАРНИ, НЕ СТОИТ ВСЕ-ТАКИ ЗАБЫВАТЬ, ЧТО УМНИКОВ ТУТ НИКТО НЕ ЛЮБИТ. – За сим последовал новый взрыв, на этот раз – громче и ближе. Одну из вентиляционных решеток сорвало взрывной волной, и она пролетела по кухне, как реактивный снаряд. Через пару секунд из двери, ведущей дальше вглубь подземного лежбища седых, появились трое: двое мужчин и женщина. Стрелок направил на них револьвер, но те, не взглянув даже на Роланда с Джейком, бегом пронеслись по кухне и скрылись в бункере – как животные, убегающие от лесного пожара. Стальная панель на потолке тихонько отъехала в сторону. За нею открылся квадрат черноты. В сумраке промелькнуло что-то серебристое. Из отверстия выпал шар – стальной шар около фута в диаметре – и завис в воздухе. – ИДИТЕ ЗА НИМ, – велел Блейн. – Он приведет нас к Сюзанне и Эдди? – спросил Джейк с надеждой. Блейн ответил молчанием… но когда стальной шар поплыл по коридору, Роланд с Джейком пошли за ним. 38 Уже потом, когда все закончилось, Джейк, пытаясь припомнить, что же все-таки было, когда они вышли из кухни, каждый раз сталкивался с проблемой: все, что случилось до этого, он помнил прекрасно, но дальше память как будто стиралась. И это, наверное, было к лучшему. Он покинул свой мир где-то за год до того, как девятьсот человек совершили массовое самоубийство в маленьком государстве Гайана, что в Южной Америке… но он читал о периодических самоубийствах целых колоний леммингов, и то, что происходило – буквально у них на глазах – в подземном городе седых, было очень на это похоже. То и дело гремели взрывы, и на их уровне тоже, хотя в основном – несколькими этажами ниже. Время от времени из вентиляционных решеток выползал едкий дым, но большинство воздухоочистителей работали пока исправно, так что дым все-таки не успевал накапливаться до критической концентрации, опасной для жизни. Пожаров, правда, они не видели. И все же седые вели себя так, как будто настало время апокалипсиса. Большинство просто бежало в паническом ужасе, не разбирая дороги, с искаженными лицами и невидящими глазами… но и тех, кто, уже окончательно обезумев, убивал себя в коридорах и комнатах, по которым вел Роланда с Джейком летучий шар, тоже было немало. Одни застрелились; другие перерезали себе горло или вены; кое-кто, по всей видимости, принял яд. На лицах всех до единого мертвецов застыл одинаковый – всепоглощающий – ужас. Джейк мог только гадать, что их подвигло на столь радикальный поступок. У Роланда, однако, было на этот счет одно мнение. Можно представить, что происходит с людьми – с их разумом, – когда мертвый на протяжении стольких веков город сначала вдруг оживает, а потом начинает методично себя уничтожать. Роланд быстро сообразил, что все это – работа Блейна и что Блейн делает это нарочно. Специально толкает их к самоубийству. Они обогнули труп, болтающийся на веревке, прикрепленной к решетке кондиционера на потолке, и стали спускаться по лестнице, следуя за плывущим по воздуху стальным шаром. – Джейк! – крикнул Роланд. – Ведь это не ты открыл дверь? Джейк покачал головой. – Так я и думал. Это Блейн. Спустившись по лестнице, они побежали по узкому коридору к двери с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЕН», выполненной на Высоком Слоге остроконечными буквами, стилизованными под готический стиль. – Это Блейн? – уточнил Джейк. – Ну да… имя не хуже любого другого. – А чей тогда второй го… – Тс-с! – оборвал его Роланд. Перед дверью стальной шар замер. Колесо на двери сделало несколько оборотов, и она приоткрылась сама собой. Схватившись за край, Роланд рывком распахнул ее до конца. Они очутились в огромном подземном зале, простиравшемся в трех направлениях, насколько хватало глаз, и уставленном бесконечными рядами приборных панелей и электронного оборудования. Почти все приборы и пульты оставались безжизненными и темными, однако Роланд и Джейк, которые, остановившись в дверях, в изумлении обозревали открывшуюся картину, видели, как на панелях то тут, то там вспыхивают сигнальные огоньки, и слышали гул электронной аппаратуры, набирающей рабочую мощность. – Тик-Так говорил, что тут тысячи, если не сотни тысяч компьютеров, – сказал Джейк. – Кажется, он не ошибся. Нет, вы посмотрите! Роланд не понял слова, которое употребил Джейк, и поэтому промолчал, наблюдая за тем, как загораются – ряд за рядом – приборные панели. Над одним из пультов взвился сноп ярких искр. Вспыхнуло, тут же погаснув, зеленоватое пламя – какое-то из древних устройств не сработало. Однако почти все машины работали и, похоже, неплохо справлялись. Стрелки, которые не сдвигались с места на протяжении веков, вдруг ожили и переместились на зеленые поля. Завертелись гигантские алюминиевые цилиндры, передавая хранящиеся на кремниевых кристаллах данные в банки памяти, которые, пробудившись от векового сна, приготовились вновь принимать информацию. На цифровых дисплеях замерцали красные и зеленые огоньки – точечные матрицы, по которым можно было определить все, что угодно: от средне статистического давления водоносных пластов в баронетстве Западной Реки до доступных запасов электроэнергии на замороженной атомной электростанции в бассейне реки Сенд. Стеклянные шары, подвешенные рядами над аппаратурой, засияли слепящим светом. И отовсюду – и сверху, и с низу, и со всех сторон – доносился приглушенный гул генераторов и батарей, пробуждающихся после долгого сна. Джейка вдруг зашатало. Роланд опять подхватил его на руки и поспешил вперед, следуя за стальным шаром, мимо машин и приборов, о предназначении которых он мог только догадываться. Шар переместился влево и поплыл по проходу между двумя рядами видеомониторов, уставленных друг на друга, как детские кубики. «Папе бы это понравилось», – подумал Джейк. Некоторые секции этой бесконечной видео-стены оставались по-прежнему темными и безжизненными, но большинство мониторов уже включилось. Они, в основном, давали изображения различных районов Лада, как подземных, так и надземных. В городе царил настоящий хаос. Толпы младов с круглыми от страха глазами бесцельно метались по улицам, что-то беззвучно крича. Люди прыгали вниз с крыш высотных зданий. Выбрасывались из окон. На мосту через Сенд наблюдалось настоящее столпотворение. Джейк смотрел в ужасе, как сотни и сотни людей кидаются в реку. Еще там были изображения каких-то огромных комнат с рядами коек, как в армейских казармах. В некоторых из этих комнат бушевали пожары, похоже, седые, обезумев от ужаса, в панике поджигали сами себя – совали горящие факелы под матрасы и мебель, Бог его знает, с какой такой «радости». На одном из экранов могучий детина с необъятною грудной клеткой, похожей на здоровенную бочку, швырял, без разбору, мужчин и женщин в устройство, напоминающее окровавленный штамповочный пресс, что само по себе уже было ужасно. Но, что самое страшное, будущие жертвы, не охраняемые никем, стояли, выстроившись в цепочку, и безропотно дожидались своей очереди. Палач с туго повязанным на голове желтым платком, концы которого, как поросячьи хвостики, свисали ему на шею из-за ушей, схватил старую женщину, первую в этой страшной очереди, и поднял ее вверх на вытянутых руках, терпеливо дожидаясь, пока металлический блок не очистит стальной «эшафот», куда он собирался ее швырнуть. Старуха не сопротивлялась. Больше того – она, кажется, улыбалась. – ЛЮДИ ПРИХОДЯТ СЮДА, В ЭТИ КОМНАТЫ, И УХОДЯТ, – сказал вдруг Блейн. – НО Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ОНИ РАЗГОВАРИВАЮТ О МИКЕЛАНДЖЕЛО. – Он рассмеялся. Странным, визгливым смехом, похожим на топот крысиных лап по битому стеклу. От этого смеха Джейка пробила дрожь. Кому, интересно, захочется иметь дело с искусственным разумом, который так смеется… но разве у них был выбор? Он опять обратил взгляд к мониторам… ему не хотелось на это смотреть, но не смотреть он не мог… однако Роланд тут же повернул его голову в другую сторону. Сделал он это ласково, но твердо. – Там нет для тебя ничего интересного, Джейк. – Но почему? Почему они это делают? – Джейк не ел ничего с утра, но его все же тошнило. – Почему? – Потому что им страшно, а Блейн дает пищу их страхам. Но прежде всего, как мне кажется, потому, что они слишком долго прожили на кладбище, на могилах своих отцов, и устали от этого. Очень устали. Но прежде, чем пожалеть их и им посочувствовать, вспомни, с каким удовольствием они бы забрали тебя с собой – туда, на поляну, где кончаются все пути. Стальной шар снова свернул за угол. Ряды мониторов и электронных приборов слежения остались теперь позади. Впереди простиралась широкая полоса какого-то синтетического материала, утопленная в стальном полу. Она блестела, как свежая смола, между двумя узкими планками из хромированной стали, которые сходились в единой точке, но не на дальней стене бесконечного зала, а на его горизонте. Шар нетерпеливо завис над темной блестящей полоской, и неожиданно лента – а это была именно лента движущейся дорожки – беззвучно пришла в движение и покатилась между двумя хромированными ограничителями со скоростью бегущего трусцой человека. Шар описал в воздухе небольшую дугу, приглашая их встать на движущуюся дорожку. Роланд пробежал пару метров вдоль транспортера, пока скорости их не сравнялись, а потом перешел на ленту и опустил Джейка на ноги. Втроем – стрелок, мальчик и изумленный ушастик – они понеслись, стоя на месте, по подземной равнине, окутанной сумраком. Отовсюду до них доносился гул древних машин, просыпающихся от векового сна. Движущаяся дорожка привела их в большой зал, тоже уставленный аппаратурой, похожей по форме и виду на сейфы. Поверхности этих странных устройств оставались темными… но они явно работали. От них исходил усыпляющий низкий гул, и Джейк изредка замечал, как между стальными пластинами мелькают тонюсенькие, не толще волоса, полоски желтого света. Он неожиданно вспомнил слова Тик-Така. «Здесь, под гребаным этим городом, не меньше тысячи гребаных этих компьютеров, биполярных! Мне нужны эти компьютеры! Я хочу, чтобы они работали! На меня!» «Ну что же, – подумал Джейк, – они заработали, так что, собственно, ты получил, что хотел, Тикки… но если бы ты сейчас был здесь, тебе бы, наверное, расхотелось сразу». Но тут он вспомнил прадеда Тик-Така – человека, достаточно храброго, чтобы забраться в аэроплан из другого мира и поднять его в воздух. Уж если в жилах Тик-Така течет кровь таких славных предков, он вряд ли бы испугался, не говоря уж о том, чтобы пойти и прикончить себя, как все эти чокнутые в этом чокнутом городе… наоборот, он бы, наверное, пришел в восторг от такого поворота событий… и чем больше народу пошло бы «кидаться» в паническом страхе, тем бы прикольнее ему было. «Но теперь уже поздно, Тикки. И слава Богу». – Сколько коробок… – тихо и удивленно проговорил Роланд. – По-моему, Джейк, мы едем сейчас через мозг этого существа… этой штуки, которая называет себя Блейном. По-моему, мы едем через его мозг. Джейк кивнул, вспомнив свое экзаменационное сочинение. – Блейн – умник такой, от него один геморрой. – Очень точно подмечено. Джейк внимательно посмотрел на Роланда. – Мы поднимемся на поверхность там, где я думаю? – Да, – сказал Роланд. – Если мы все еще следуем по пути Луча, мы выйдем наружу как раз в Колыбели. Джейк кивнул. – Роланд? – Что? – Спасибо, что вы пришли за мной. Роланд лишь молча кивнул и приобнял мальчика за плечи. Далеко впереди загрохотали, включившись, моторы. Потом раздался тяжелый скрежещущий звук, и сумрачный зал осветился слепящим сиянием оранжевых дуговых ламп. Теперь Джейк увидел то место, где кончалась лента движущейся дорожки – у подножия крутого узкого эскалатора, уходящего вверх, в этот оранжевый свет. 39