«Ты – это, СЛУЧАЙНО, не я?» – спросил Джейк, сделав еще один шаг по направлению к мальчику с мячом «Уилсон», но прежде чем тот обернулся к нему, Джейк уже понял, что это не так. Мальчик был выше его и крупнее. И старше. Лет тринадцать, как минимум. Волосы у него были темнее, а когда он поглядел на Джейка, тот увидел, что глаза у мальчишки карие. У Джейка же были глаза голубые. «А ты сам как думаешь?» – спросил незнакомый мальчишка и, ударив мячом о землю, передал пас Джейку. «Нет. Нет, конечно,» – выдавил Джейк извиняющимся тоном. Просто в последние три недели со мной что-то творится странное. Меня как будто надвое раздирает. Он похлопал мячом об асфальт и швырнул его в корзину почти с середины поля. Мяч описал в воздухе высокую дугу и бесшумно упал, пролетев через кольцо. Джейк был в восторге… но вместе с тем он боялся. И он даже понял, чего боится: того, что может сказать ему этот странный чужой мальчишка. «Я знаю, – сказал странный мальчик. – Трудное времечко было, а?» На нем были повылинявшие хлопчатобумажные шорты в полоску и желтая футболка с надписью: В СРЕДИННОМ МИРЕ НЕ ЗНАЮТ СКУКИ. На лбу повязан зеленый платок, чтобы челка не падала на глаза. И перед тем, как все будет опять хорошо, сначала станет еще хуже. «Что это за место? Куда я попал? – спросил Джейк. – И кто ты?» «Это Врата Медведя… но и Бруклин тоже». Такой ответ, казалось бы, не имеет смысла, и все-таки смысл в нем был. Джейк даже напомнил себе, что так всегда и бывает в снах, вот только сон этот был очень странным. Он не чувствовался как сон. Не воспринимался сном. «А кто я такой, это не суть важно, – сказал незнакомый мальчишка и бросил мяч через плечо, не глядя. Мяч взлетел высоко в воздух и попал точно в кольцо. – Я просто должен тебя проводить, вот и все. Я тебя отведу туда, куда тебе нужно прийти, покажу тебе то, что тебе нужно увидеть, но тебе надо будет вести себя осторожно, потому что я сделаю вид, будто мы незнакомы. Если поблизости есть незнакомые люди, Генри обычно психует. А когда он психует, к нему лучше не подходить. К тому же, он тебя старше. Сильнее». «Кто это – Генри?» «Не важно. Просто ты постарайся, чтобы он тебя не заметил. Тебе нужно только идти за нами… и не терять нас из виду. А потом, когда мы уйдем…» Мальчик внимательно посмотрел на Джейка. В глазах его жалость мешалась со страхом. Внезапно Джейк осознал, что мальчишка как будто тает… сквозь желтую его футболку уже начинали проглядывать черные с желтым полоски на двери будки. «А как я тебя найду?» – Джейк вдруг испугался, что этот мальчишка исчезнет – растает – не успев рассказать ему все, что ему нужно знать. «Без проблем, – отозвался тот. Голос его прозвучал точно звенящее эхо, как-то странно и жутко. – Садись в подземку и поезжай до Ко-Оп Сити. Там ты меня и найдешь». «Нет, не найду! – в панике выкрикнул Джейк. – Ко-Оп Сити большой! Там столько людей живет… сто тысяч, наверное!» Теперь незнакомый мальчишка превратился в туманный и призрачный силуэт. Только карие его глаза не исчезли. Они остались, как улыбка чеширского кота в «Алисе». Они смотрели на Джейка с сочувствием и тревогой. Без проблем, повторил он. Ключ ты нашел. Розу – тоже. Точно так же найдешь и меня. Сегодня, Джейк, после обеда. Часа в три. Да, в три часа – в самый раз. Только тебе нужно действовать осторожно и быстро. – Он замолчал на мгновение, призрачный мальчик со стареньким баскетбольным мячом, что лежал у прозрачной его ноги. Мне пора уже… было приятно с тобой познакомиться. Похоже, ты парень что надо, не зря же он любит тебя. Однако, опасность еще существует. Будь осторожен… и действуй быстро. «Подожди!» – крикнул Джейк и бросился через площадку к исчезающему мальчишке. На бегу он споткнулся об одного из разломанных роботов. О того, что был похож на игрушечный детский трактор. Не устояв на ногах, Джейк упал на колени, продрав штанины. Не обращая внимания на жгучую боль, он продолжал кричать: «Подожди! Ты мне не все еще рассказал! Ты должен мне много чего рассказать! Объяснить, почему это все происходит! И почему – со мной?!» «Из-за Луча, – отозвался мальчишка, который теперь превратился лишь в пару парящих в пространстве глаз. – И еще из-за Башни. В конечном итоге все служит ей, Темной Башне, даже Лучи. Думаешь, ты какой-то особенный? Думаешь, ты отличаешься чем-то?» Джейк рывком вскочил на ноги. «А его я найду, стрелка?» «Я не знаю, – ответил мальчик. Теперь голос его звучал словно издалека, за тысячу миль отсюда. – Я знаю только одно: ты должен попробовать. Насчет этого, если честно, выбора у тебя нет.» Мальчишка исчез. Баскетбольная площадка посреди дикого леса теперь опустела. Все затихло, остался лишь гул механизмов под будкой, но Джейку не нравился этот звук. Что-то в нем было не то, и Джейку подумалось вдруг почему-то, что неполадки и сбои этого механизма как-то воздействуют и на розу. Или, может быть, наоборот. Все здесь взаимосвязано, странным образом сплетено воедино. Он поднял с асфальта старый потертый мяч и бросил его в корзину. Мяч попал точно в кольцо… и пропал. «Река, – выдохнул напоследок голос незнакомого мальчика. Голос легкий, как дуновение ветерка. Голос, идущий словно бы ниоткуда и отовсюду. – Ответ на загадку: река». 4 Джейк проснулся с первым молочным лучом рассвета, но встал не сразу, а еще долго валялся в постели, глядя в потолок. Он думал о том мужчине в «Манхэттенском ресторане для ума», Эроне Дипное, который шатался по Бликер-стрит еще тогда, когда Боб Дилан только выучился извлекать верхнюю G из своей старой гитары. Эрон Дипной загадал Джейку загадку. Нету ног, но на месте она не стоит, Ложе есть, но не спит, Не котел, но бурлит, Не гроза, но гремит, Нету рта, но она никогда не молчит. Теперь он знал ответ. Река. У реки нету ног, но она не стоит на месте, у реки есть ложе, она бурлит и гремит, стало быть, никогда не молчит. Ответ подсказал ему мальчик из сна. И тут Джейк вдруг вспомнил еще кое-что из того, что говорил ему Эрон Дипной: «Это лишь половина ответа. Загадка Самсона – двойная, мой юный друг». Джейк посмотрел на часы у кровати. Двадцать минут седьмого. Пора вставать, если он собирается выйти из дома до того, как проснуться родители. На сегодня школа отменяется; Джейк подумал, что, будь его воля, он бы вообще отменил ее, может быть, навсегда. Отбросив в сторону одеяло, Джейк опустил ноги на пол и вдруг увидел, что у него поцарапаны обе коленки. Причем, царапины свежие. Вчера, когда он упал, поскользнувшись на кирпичах, он отбил себе бок, так что теперь там громадный синяк, а потом еще стукнулся головой о кирпич, когда хлопнулся в обморок возле розы, но на колени он точно не падал. – Это случилось во сне, – прошептал Джейк вслух и, как ни странно, не удивился. Он принялся быстренько одеваться. 5 Из самого дальнего угла шкафа, из-под груды старых кроссовок без шнурков и кипы комиксов про человека-паука, Джейк извлек свой старенький ранец, с которым ходил еще в начальную школу. Лучше, наверное, сразу отбросить коньки, чем заявиться в школу Пайпера с ранцем – так примитивно и так по-плебейски, моя дорогая, – и как только Джейк взял его в руки, на него вдруг накатила волна ностальгии по тем, былым, временам, когда жизнь казалась такой простой. Он сунул в ранец чистую рубашку, чистую пару джинсов, смену белья, несколько пар носков. Потом уложил еще «Чарли Чу-Чу» и «Загадки». Прежде чем сунуться в шкаф, Джейк положил ключ на стол, и голоса тут же вернулись обратно, однако звучали они приглушенно, словно издалека. К тому же он твердо знал, что теперь в его силах прогнать их снова, стоит только взять ключ. Поэтому нечего было тревожиться. «Ну вот. Кажется, все, – сказал он себе, глядя в ранец. – Даже с книгами места осталось достаточно. Что еще?» Вроде бы ничего… но тут он вдруг понял, что едва не забыл одну вещь. 6 В кабинете отца пахло дымом от сигарет и отдавало душком честолюбия. Надо всем в кабинете царил исполинских размеров письменный стол из тикового дерева. Прямо напротив него на стене, которая в кабинетах обычно отводится под книжные полки, располагались три телеэкрана «Мицубиси». Каждый из них был настроены на один из трех конкурирующих каналов, и по ночам, когда отец поздно засиживался у себя, они выдавали все «новейшие достижения противника», но чисто зрительно – звук отец выключал. Шторы были задернуты, и Джейку пришлось включить настольную лампу. Он страшно нервничал. Еще бы – без спросу вломиться к отцу в кабинет! Если бы папа проснулся сейчас и застал его здесь (а такое не исключено; не зависимо от того, как он поздно ложился и сколько пил накануне, Элмер Чемберс всегда спал очень чутко и вставал спозаранку), он бы здорово распсиховался. Что значительно осложнило бы Джейку задачу: незаметно уйти из дому. И это, как говорится, были бы только цветочки. Чем он быстрей уберется отсюда, тем лучше. Ящик стола оказался заперт, но Джейк знал, где хранится ключ. Отец и не делал из этого тайны. Джейк выудил ключ из-под книги записей, открыл третий ящик и, просунув руку между файловых папок, нащупал холодный металл. В коридоре скрипнула половица. Джейк застыл. Прошло несколько секунд, но скрип больше не повторился. Джейк вытащил пистолет, который папа держал у себя для «домашней обороны» – автоматический «рюгер» 44-го калибра. В тот день, когда папа купил пистолет, он его с гордостью продемонстрировал Джейку – это было два года назад. При этом папа остался глух к истерически-нервным материным просьбам убрать «эту штуку» подальше, пока никто не пострадал. На боку пистолета Джейк нашел кнопку, освобождающую зажим обоймы. С тихим щелчком, который в тихой квартире прозвучал оглушительным грохотом, она выпала прямо ему на ладонь. Джейк опять оглянулся с опаской на дверь, а потом принялся изучать обойму. Заряжена полностью. Он собрался было вставить ее обратно, но передумал. Одно дело – держать заряженный пистолет в закрытом ящике стола, совсем другое – разгуливать с ним по Нью-Йорку. Он уложил пистолет на самое дно ранца, снова залез в третий ящик и вытащил из-за файловых папок коробку с патронами, полную наполовину. Джейк вспомнил, что одно время отец упражнялся в стрельбе в тире полицейского участка на Первой-Авеню, но потом потерял к этому интерес. Снова скрипнула половица. Надо бы убираться отсюда немедленно – от греха подальше. Но, пересилив себя, Джейк вынул из ранца рубашку, расстелил ее на отцовском столе и завернул в нее и обойму, и коробку с патронами. Потом уложил этот сверток в рюкзак и закрыл рюкзак на замок. Он собрался уже уходить, как вдруг его взгляд задержался случайно на небольшой стопке почтовой бумаги рядом с «корытом» исходящей/входящей документации. Поверх стопки лежали зеркальные солнечные очки, папины любимые. Джейк взял лист бумаги, потом, немного подумав, забрал и очки. Положил их в нагрудный карман, вынул тонкую «золотую» ручку из подставки письменного прибора и написал сразу под шапкой на фирменном бланке: «Дорогие папа и мама». Тут он остановился и, нахмурившись, уставился на обращение. Хорошо, а что дальше? Что он, собственно, собирается им сообщить? Что он их любит? Это правда, но этого мало – к этой, пусть главной, истине лепятся много других, не таких приятных, точно стальные спицы, воткнутые в клубок. Что он будет по ним скучать? Он и сам не знал, правда это или нет, и это было ужасно. Что он очень надеется, что они будут скучать по нему? Внезапно он понял, в чем суть проблемы. Если бы он собирался уйти только на день, на сегодня, он бы нашелся, что написать. Но Джейк был почти что уверен: это будет не день, не неделя, не месяц и даже не три летних месяца школьных каникул. Он вдруг понял, что на этот раз, стоит ему только выйти из этой квартиры, он больше уже никогда не вернется сюда. Он хотел уже скомкать листок бумаги, но потом все-таки передумал и написал: «Пожалуйста, поберегите себя, ваш Дж.». Вышло, конечно, коряво, но это – хотя бы что-то. Вот и славно. А теперь хватит уже испытывать судьбу – пора сваливать. Так он и сделал. В квартире царила едва ли не мертвая тишина. Джейк на цыпочках перебрался через гостиную, напряженно прислушиваясь. Но услышал он только дыхание спящих родителей: тихое – мамы, легонько сопящей во сне, и носовые всхрапы отца, каждый вдох которого завершался высоким и тонким присвистом. Когда Джейк вышел в прихожую, на кухне включился холодильник. Джейк на мгновение замер на месте, сердце бешено заколотилось в груди. В следующий миг он уже был у двери. Стараясь по возможности не шуметь, Джейк отпер дверь, вышел к лифту и тихонько прикрыл ее за собой. Легонько щелкнул замок. Как только это произошло, у Джейка как будто камень с души упал, а сам он преисполнился вдруг предвкушением чего-то важного. Он не знал, что его ждет впереди. У него были причины предположить, что это будет опасное приключение… но ему было всего-то одиннадцать лет и он не умел еще сдерживать свой восторг. Перед ним лежал дальний путь – сокрытый и тайный путь в глубину неизвестной страны. Ему откроются многие тайны, если только он сможет понять их… и если ему повезет. Он вышел из дома в лучах рассвета, и впереди его ждали страшные опасности и невероятные приключения. «Если я выстою и буду искренним, я увижу ее опять, розу, – сказал он себе, вызывая лифт. – Я это знаю… и еще я увижу его». От одной только мысли он преисполнился пыла и рвения, граничащего с настоящим экстазом. Три минуты спустя Джейк вышел из-под козырька, нависающего над подъездом дома, в котором он прожил всю жизнь. Помедлив мгновение, он повернул налево. Выбор его не казался случайным, да он и не был таким. На юго-восток, вдоль «дорожки» Луча, шагал Джейк, возобновивший свой прерванный поиск Темной Башни. 7 С того дня, когда Эдди отдал Роланду свой незаконченный ключ, миновало уже двое суток. Путешественники – разгоряченные, потные, измотанные и все трое явно не в настроении – продрались через особенно мерзкие заросли не в меру разросшегося кустарника и молодого подлеска и обнаружили две почти незаметных тропинки, бегущие параллельно под сенью смыкающихся и сплетенных вверху ветвей старых деревьев, что подступали почти что вплотную к ним. При более тщательном рассмотрении Эдди решил, что это вовсе не две тропинки, а след от древней, давно заброшенной дороги. Кустарник и чахлые деревца выросли покосившейся перегородкой вдоль выпуклой части ее поперечного профиля. Старая колея – две вдавленные полосы, заросшие травой – оказалась достаточна широка и вполне подходила под кресло – коляску Сюзанны. – Гип-гип-ура! – закричал Эдди. – Это надо обмыть! Роланд кивнул, снял с себя бурдюк с водой, который носил обернутым вокруг пояса, и протянул его первой Сюзанне – она сидела на своей «шлейке» у него за спиной. При каждом движении стрелка у него под рубашкой легонько покачивался деревянный ключ, отданный ему Эдди. Роланд повесил его на шею на сыромятном шнурке. Сюзанна глотнула воды и передала бурдюк Эдди. Напившись, Эдди принялся раскладывать кресло-коляску. Он давно успел возненавидеть это громоздкое и неуклюжее сооружение, которое ему приходилось в последнее время тащить на себе; точно громадный железный якорь, оно висело на них тяжким грузом, существенно их задерживая. Но сохранилась коляска неплохо, не считая разве что парочки сломанных спиц. Бывали дни, когда Эдди казалось, что это чертово креслице переживет их всех. Теперь, однако, его опять можно было использовать по назначению… хотя бы какое-то время. Эдди помог Сюзанне выбраться из «шлейки» и сесть в коляску. Она закинула руки за голову и от души потянулась, сморщившись от удовольствия. Эдди с Роландом расслышали даже, как хрустнули, растянувшись, ее позвонки. Чуть впереди из зарослей леса высунул морду зверь, похожий на помесь барсука с енотом. Он уставился на путешественников своими большими, с золотым ободком глазами, дернул острой усатой мордочкой, словно бы говоря: «Ну и ну! Ничего себе!», важно прошлепал через дорогу и скрылся в зарослях леса на той стороне. Эдди успел рассмотреть его хвост – длинный и скрученный, точно покрытая мехом пружина. – Это что за зверюга, Роланд? – Ушастик-путаник. – Его едят?