— Отстань, ублюдок! Он вылез из машины и пошел по направлению к улице Драммонд. Контуры Кооп-сити поднимались перед ним в наступающей темноте. Таксист прокричал ему вслед: — Надеюсь, они тебя быстро поймают, паршивый подонок! Отсчет: 078 Короткими перебежками — через задний двор, сквозь дыру в дряблом пластиковом заборе, отделявшем один асфальтовый пустырь от другого, через заброшенную стройплощадку, прячась в глубокой тени домов от проезжавшей мимо гремящей банды рокеров — их галогеновые фары напоминают в темноте бешеные глаза ночных оборотней. Затем перепрыгнул через последний забор (порезав до крови одну руку), и вот Ричардс уже стучится в заднюю дверь дома Молти Джернигана. Это, кстати, и был основной вход. Молти держал подпольный магазин, единственный на улице Док, где имея достаточно денег, любой мог приобрести специальную милицейскую дубинку с электрошоковым устройством, винтовку с полной обоймой, пулемет, героин, «карусель», кокаин, надувную бабу или просто шлюху, если денег не хватает на стерильную резиновую. Можно было добыть адрес любого из трех казино, адрес порноклуба и сотни других нелегальных вещей. Если у Молти не находилось того, что тебе надо, он специально заказывал для тебя. Включая поддельные документы. Когда он приоткрыл заглушку глазка и увидел Ричардса, он удостоил его милой улыбки и сказал: — Почему бы тебе просто не смотаться отсюда? Я тебя не видел. — Новые доллары, — как бы в пустоту проговорил Ричардс. Долгая пауза, в течение которой Ричардс изучал манжет своей рубашки, словно видел его впервые. Тут замки и засовы на двери начали быстро отодвигаться и отпираться, как будто Молти испугался, что Ричардс передумает и уйдет. Ричардс вошел вовнутрь и оказался в задней комнате за магазином, которая была забита старыми газетами, ворованными музыкальными инструментами, камерами и ящиками продуктов с «черного рынка». Молти был кем-то типа Робин Гуда; ведь, если жадность возьмет верх, владелец противозаконного бизнеса быстро прогорит. Богатым придуркам из Новых районов Молти продавал все по самой высокой цене; у себя же в районе иногда даже сильно снижал цену, в случае, если покупателя действительно привела нужда. Это способствовало его прекрасной репутации в городе и являлось неплохой защитой от всяких неожиданностей. Если вдруг полицейский спрашивал какого-нибудь стукача из южных районов (а таких было сотни) о Молти Джернигане, ему сообщали только, что он всего лишь дряхлый чудак, который из последних сил приторговывает какими-то мелкими вещицами с «черного рынка». Зато любой щеголь из Новых районов, имевший несколько странные сексуальные наклонности мог сообщить полиции другие сведения, но налеты и рейды давно прекратились. А тот факт, что Молти продавал множество фальшивых документов, но только своим клиентам, был неизвестен в полицейских участках. И все же Ричардс прекрасно понимал, что состряпать документы для такой крутой личности, как он, было делом очень опасным. — Какие именно документы? — спросил Молти, глубоко вздохнув, и подвинул древнюю лампу на тонкой ножке ближе к рабочему столу, осветив его ярким дневным светом. Он был уже старик, около семидесяти пяти лет, и в свете лампы его волосы казались совсем седыми, почти серебряными. — Водительское удостоверение. Карточка военной службы. Пропуск на определенные улицы. Удостоверение личности. Карточка социального обеспечения. — Нечего делать. Это работка на шестьдесят долларов для любого, кроме тебя, Бенни. — Сделаешь? — Ради твоей жены — сделаю. Ради тебя — нет. Я не хочу подставлять свою задницу ради такого ненормального ублюдка, вроде Бена Ричардса. — Сколько времени потребуется на все, Молти? Молти взглянул на Ричардса сардонически: — Зная твою ситуацию, я потороплюсь. Час на каждый документ. — Боже мой, пять часов! Я пойду… — Нет, тебе нельзя. Ты что, ненормальный, Бенни? Полицейский приходил к тебе на прошлой неделе. У него был конверт для твоей жены. Он приезжал на черном фургоне вместе еще с шестерыми приятелями. Когда они отъезжали, их видел Флеппер Донниган, он сидел на углу с Джерри Ханраханом. Флеппер мне все рассказывает, он ведь добродушный мальчишка. — Я знаю это, — перебил его нетерпеливо Ричардс. — Это я прислал деньги. Она… — Кто знает? Кто видит? — Молти пожал плечами и закатил глаза. Положив ручку и пустые бланки под свет лампы, он сказал: — Очень опасно около твоего дома, Ричардс. Любой, кто соберется выразить свои соболезнования, окажется за решеткой. Даже очень хорошим друзьям не нужны такие проблемы, даже учитывая несметные богатства твоей женушки. Слушай, тебе написать какое-нибудь конкретное имя на этих документах? — Без разницы, главное, чтобы только английское. О, Господи, она должно быть вышла за продуктами. А врач… — Она послала сыночка Баджи О’Санчес. Как его там? — Вольт. — Да, точно. У меня уже с трудом получаются все эти палочки и закорючки. Я старею, Бенни, теряю навыки, — он вдруг вскинул взгляд на Ричардса. — Я еще помню времена, когда имя Мика Джеггера гремело повсюду. Да ты даже не знаешь, кто это такой, правда? — Почему же, я знаю, — ответил Ричардс с раздражением. Он повернулся к боковому окну квартиры, которое было на уровне тротуара. Дела обстояли хуже, чем он предполагал. Шейла и Кэти были в клетке. До тех пор, пока… — С ними все в порядке, Бенни, — мягко произнес Молти. — Держись от них подальше… Ты для них сейчас хуже яда. Врубаешься в ситуацию? — Да, — ответил Ричардс. Его вдруг захлестнула волна отчаяния, черная и ужасная. «У меня просто ностальгия», — подумал он с удивлением. Но дело было не только в этом. Реальность, казалось, уплывала прямо из-под ног, связь с действительностью была полностью потеряна. В памяти всплывали лица: Лафлин, Киллиан, Янский, Молти, Шейла, Кэти… Дрожа, он выглянул в темноту. Молти углубился в работу, напевая себе под нос какую-то древнюю песню из давно прошедшей юности. Что-то насчет «глаз, как у Бетт Дэвис…» Черт, кто это был такой? — Он был ударником, — неожиданно для себя проговорил Ричардс. В этой Британской группе «Битлз». Мик Маккартни. — Да, молодежь… — сказал он, нагнувшись над своей работой. — Это все, что знает теперь молодежь. Отсчет: 077 Он ушел от Молти в десять минут первого, а кошелек стал на тысячу двести Новых долларов легче. Он купил у торговца еще и редкий, но эффективный камуфляж: седой парик, очки, ватные тампоны, и вставные челюсти, которые изменили линию рта. Напоследок Молти посоветовал ему: — Попробуй немножко прихрамывать. Не сильно, чтобы не привлекать особого внимания. И помни: ты можешь пудрить людям мозги. У тебя это получается. Ричардс не забывал. Согласно его новым документам и карточкам, он теперь был Джон Гриффен Спрингер, продавец учебных пособий из Хардинга. Вдовец, сорока пяти лет. Никакого технического образования, но это было кстати. У технарей свой сленг. Ричардс слился с толпой на улице Робард в 12:30 — подходящее время, чтобы тебя убили или переехали, но совсем не подходящее для успешной попытки незаметно скрыться. Но он же прожил в южной части города всю свою жизнь. Он пересек Канал на три километра западнее, почти на уровне озера. Он лицезрел тусовку алкашей, расположившихся вокруг небольшого костра, несколько крыс, но ни одного полицейского. К 1:15 он уже пробирался по дальней части безлюдных районов и, хромая на одну ногу, пытался поймать такси. На этот раз таксист не разглядывал его. — В аэропорт. — Будет сделано, приятель. Воздушные подушки подняли их и повлекли прямо в пробку на дороге. В аэропорт они прибыли в 1:50. Ричардс прохромал мимо нескольких полицейских, не проявивших к нему ни малейшего интереса. Он купил билет до Нью-Йорка, потому что это пришло в голову само собой. Проверка документов была обычной, и все прошло без проблем. Он оказался на скоростном самолете, отлетающем в Нью-Йорк в 2:20. На борту было всего около пятидесяти пассажиров, в основном дремлющих студентов и бизнесменов. Полицейский в своей кабинке вначале салона проспал весь полет. Через некоторое время задремал и Ричардс. Они приземлились в 3:06; Ричардс благополучно вышел из самолета и покинул аэропорт. А уже в 3:15 такси описывало спирали по окружной Линдсея. Они пересекли центральный парк по диагонали, и в 3:20 Ричардс растворился в суете самого большого на земном шаре города. Он пришел в себя в гостинице «Брант» — так себе заведеньице на восточной стороне. Эта часть города уже полностью приняла новое шикарное направление в моде. Но гостиница «Брант» располагалась в полутора километрах от Манхэттена — унылого центра Нью-Йорка, самого большого в мире. Когда он въезжал в гостиницу, то снова вспомнил слова, сказанные напоследок Киллианом: держись своих. Выйдя из такси, он пошел пешком на Таймс-сквер, так как не хотел регистрироваться в гостинице в такой ранний предрассветный час. Пять с половиной часов — с 3:30 до 9 утра он провел в ночном стриптиз-баре. Безудержно хотелось спать, но дважды задремав там, он просыпался, вздрагивая от легкого прикосновения женских пальцев, ползущих между его ног. — Сколько времени вы собираетесь здесь прожить, сэр? — спросил клерк за стойкой регистрации в гостинице, поглядев на карточку Ричардса с именем Джон Спрингер. — Не знаю, — ответил Ричардс, пытаясь изобразить кроткую вежливость, — вы же понимаете, все зависит от клиентов. Он заплатил шестьдесят Новых долларов, сняв номер на два дня, и поднялся на лифте на двадцать третий этаж. Из окна открывался пасмурный вид на грязную запущенную реку Ист-ривер. В Нью-Йорке тоже шел дождь. Номер был стерильно чистый, с ванной и туалетом, постоянно издававшим зловещие звуки, которые Ричардс не мог определить. Они даже не были похожи на перекатывание пахучих шариков в бачке. Он заказал завтрак в номер: поджаренный хлеб с яйцом, апельсиновый сок и кофе. Когда появился мальчик с подносом, он получил самые обычные чаевые, чтобы это не осталось в памяти. Когда с завтраком было покончено, Ричардс достал видеокамеру и взглянул на нее. Маленькая металлическая табличка с надписью «Инструкция» была привинчена прямо под видоискателем. Ричардс прочел следующее: 1. Вставьте кассету в отверстие «А» до щелчка. 2. Настройте видоискатель посредством совмещения контуров в окуляре. 3. Нажмите кнопку «Б» для записи изображения и звука. 4. По сигналу кассета выскочит автоматически. Время записи: 10 минут. «Прекрасно, — подумал Ричардс, — пусть посмотрят, как я сплю». Он поставил камеру на стол, навел окуляр на кровать. На заднем плане была пустая, ничем не отличающаяся стена; по такой стене или кровати нельзя определить его местонахождение. Шум улицы был незначительным, но на всякий случай он оставил душ включенным. Несмотря на всю свою осторожность, он чуть было не нажал на кнопку раньше времени, рискуя попасть в объектив во всем своем измененном обличии. Что-то из этого маскарадного костюма можно снять, но седой парик должен остаться на всякий случай. Он натянул на голову наволочку и сел на кровать перед объективом. — Ку-ку, — сказал он загробным голосом, обращаясь к предполагаемой аудитории, которая с жутким интересом будет все это смотреть и слушать сегодня вечером. — Вам не видно, но я над вами, говнюками, помираю co смеху. Он лег на спину, закрыл глаза и попытался ни о чем. не думать. Когда же через десять минут кассета автоматически выскочила, он уже крепко спал. Отсчет: 075 Ричардс проснулся, когда уже было больше четырех часов — охота, следовательно, уже началась и идет три часа, учитывая разницу во времени. Он вставил в камеру новую кассету, взял со стола Библию и с наволочкой на голове прочел Десять Заповедей несколько раз подряд, пока не кончилась вторая кассета.