Полночь еще не настала — до нее еще оставалось несколько минут — и Сэйди не спала. Следующие минут сорок были весьма приятными. Потом, во тьме, она произнесла: — Я не должна ничего решать прямо сейчас, или как? — Да. — И мы не должны сейчас об этом говорить? — Да. — Может, после того поединка. Того, о котором ты мне говорил. — Может. — Я тебе верю, Джейк. Не знаю, сумасшедший я, или нет, но верю. И я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Заблестели ее глаза во тьме — один прекрасный, миндалевидной формы, второй поврежденный, но зрячий. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, и я не хочу, чтобы ты причинил кому-то вред, разве что будешь вынужден это сделать. Но только не допусти ошибку. Никогда, ни за что. Ты обещаешь? — Да. — Это было легкое условие. Именно благодаря ней Освальд все еще дышал и жил. — Ты будешь осторожным? — Да. Буду очень… Она запечатала мне рот поцелуем. — Так как неважно, откуда ты появился, без тебя для меня не существует будущего. А теперь давай спать. 12 Я думал, что этот разговор продолжится утром. У меня не было представления, что — то есть сколько — я тогда ей расскажу, но мне не пришлось ничего рассказывать, так как она у меня ни о чем такое не спрашивала. Однако она спросила меня, сколько принесло благотворительное шоу Сэйди Данхилл. Когда я сказал ей, что всего немного более трех тысяч долларов, и это вместе с содержимым тех ящиков для пожертвований, которые мы поставили при входе, она, закинув назад голову, и во все горло рассмеялась. Три тысячи не могли покрыть всех ее счетов, но миллиона достоин был один лишь этот смех…а еще не услышать что-то на подобие: «Чего я буду за это переживать, когда мне все легко поправят в будущем?» Так как у меня не было полной уверенности, что она, в самом деле, захочет отправиться туда, даже если окончательно поверит, и не был уверен также, что мне самому хочется забирать ее туда. Я хотел быть с ней, это так. Во веки веков, то есть столько, сколько это позволено людям. Но лучше бы в 1963 году…и тех годах, которые Бог или Провидение подарят нам после 1963-го. Для нас так было бы лучше. Я буквально своими глазами видел, как она растеряется в 2011, с ужасом и неловкостью таращась на каждые брюки, которые едва не спадают с жопы, и компьютерные экраны. Я никогда бы ее не ударил, никогда бы не накричал на нее — нет, не на Сэйди, — но она все равно может стать моей Мариной Прусаковой, попав в странный мир, навеки оторванная от родного края. 13 Был в Джоди один субъект, который мог посоветовать, как мне воспользоваться последним пунктом из букмекерского раздела Эловых заметок. Этим мужчиной был Тони Квинлен, агент по недвижимости. У себя дома он проводил еженедельный покер с начальной ставкой по никелю, но не выше четвертака, и я тоже иногда заглядывал туда. Несколько раз во время игры он хвалился умением делать ставки в двух направлениях: в профессиональном футболе и в Техасском баскетбольном чемпионате. Я застал Тони в его офисе только потому, как он мне сказал, что сейчас очень жарко для игры в гольф. — О чем мы говорим, Джордж? О среднего размера ставке или ценой, в дом? — Я думал о пятистах долларах. Он присвистнул, потом отклонился в кресле, сплел пальцы на своем аккуратном брюшке. Было только девять утра, но кондиционер работал уже на полную мощность. Стопки риэлтерских брошюрок развевались под создаваемым им прохладным ветерком. — Это серьезная капуста. Желаете вовлечь и меня в интересную сделку? Поскольку он делал мне одолжение — по крайней мере, я на это надеялся, — я ему рассказал. Брови его взлетели так высоко, что казалось, вот-вот встретятся там с неустанно отступающей линией его волос. — Святой мерин! Почему бы вам просто не выбросить ваши деньги в унитаз? — Просто есть чуйка, вот и все. — Джордж, послушайте меня, как своего папу. Поединок Кейс-Тайгер — это вообще не спортивный матч, это тестовый зонд для этой новой штуки, кабельного телеканала. Там будет несколько интересных поединков начинающих, но главный бой — это сущая шутка. Тайгер получит установку продержать старого на ногах раундов семь-восемь, а потом его усыпить. Разве что… Он наклонился вперед. Откуда-то из-под его стула прозвучало неприятное «хрусь». — Разве что вы что-то знаете. — Он вновь отклонился назад, с поджатыми губами. — Да где там, откуда вам? Вы же, пусть вас бог хранит, живете в Джоди. Но, если бы вы действительно знали, вы бы рассказали об этом своему старому приятелю, правда? — Я ничего не знаю, — сказал я, обманывая его прямо в лицо (и радуясь тому). — Это просто чуйка, но последний раз, когда у меня была подобная чуйка, я поставил на то, что «Пираты» побьют «Янки» в Мировой серии, и получил тогда немалый куш. — Очень интересно, но вы же знаете старую присказку, что даже стоячие часы показывают дважды в день правильное время. — Фрэдди, так вы можете мне помочь или нет? Он подарил мне утешительную улыбку, в которой читалось, что один дурак скоро расстанется со своими деньгами. — В Далласе есть человек, который охотно примет такую ставку. Его зовут Акива Рот. Держит контору на Гринвил-авеню под вывеской «Финансовое обеспечение». Перенял этот бизнес от своего отца лет пять-шесть тому назад. — Он понизил голос. — Говорят, что он связан с мафией. — Голос его стал еще тише. — С Карлосом Марчелло. Как раз то, чего я боялся, это тот же самый мир, к которому принадлежит Эдуардо Гутьерэс. Мне вновь припомнился тот «Линкольн», припаркованный напротив «Финансового обеспечения», с флоридскими номерами. — Как-то не очень хочется, чтобы меня кто-то вдруг увидел, когда я буду заходить в такое заведение. Возможно, мне вновь захочется работать преподавателем, а двое членов школьного совета уже и так от меня носы воротят. — Тогда вы могли бы попытать счастье у Фрэнка Фрати, это в Форт-Уорте. Он там держит ломбард, — «хрусь» отозвался стул, когда он наклонился вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. — Я что-то такое сказал? Или вы часом мошку вдохнули? — Нет. Просто я знал когда-то одного Фрати. Тот тоже содержал ломбард и принимал ставки. — Возможно, они оба походят из одного и того же клана ростовщиков из Румынии. В любом случае, этот может повестись на пять соток, особенно когда такая бессмысленная ставка, как вы надумали. Тем не менее, того коэффициента, которого вы заслуживаете, он вам не подарит. Конечно, вы не получили бы его и от Рота, но там все равно были бы лучшие шансы, чем у Фрэнка Фрати. — Но из-за Фрэнка я не буду иметь ничего общего с мафией. Правильно? — Думаю, да, хотя кто может это на самом деле знать? Букмекеры, даже мелкие, не славятся деловыми связями среди высшего класса. — Наверное, я приму ваш совет и сохраню свои деньги. На лице Квинлена отразился испуг. — Нет, нет, нет, не делайте этого. Поставьте их лучше на победу «Медведей» в Национальной футбольной конференции. Так вы точно сорвете куш. Я вам это фактически гарантирую[599]. 14 Двадцать второго июля я сказал Сэйди, что должен поехать по делам в Даллас, и уже договорился с Диком, чтобы тот за ней примотрел. Она ответила, что нет в этом никакой потребности, что она сама о себе позаботится. Сэйди становилась сама собой. Так, понемногу, но она возвращалась к себе былой. Она не спросила ничего о сути моих тамошних дел. Первую остановку я сделал в «Первом зерновом», где открыл свой сейф и трижды перечитал то место в заметках Эла, чтобы проверить, что не ошибся, что правильно все помню. Конечно, именно так, Том Кейс шокирует всех своей неожиданной победой, нокаутировав Дика Тайгера в пятом раунде. Эл, скорее всего, нашел информацию об этом поединке где-то в интернете, так как на это время он уже давно находился далеко от Далласа и от удивительных шестидесятых. — Могу ли я вам чем-то еще помочь сегодня, мистер Эмберсон? — спросил мой банкир, провожая меня до двери. «Конечно, вы могли бы произнести молитву, чтобы мой старый дружище Эл Темплтон в свое время не заглотил кусок какого-то интернетного дерьма». — Вполне возможно. Могли бы вы подсказать, где я могу найти магазин маскарадных костюмов. Я хотел бы одеться волшебником на день рождения моего племянника. Быстро просмотрев «Желтые страницы», секретарша мистера Линка направила меня по адресу на Янг-стрит. Там я смог приобрести то, что хотел. Эту покупку я завез на Западную Нили-стрит — поскольку я все равно плачу аренду, должна же эта квартира хоть в чем-то пригодиться. Там же я оставил и свой револьвер, положив его в шкаф, на верхнюю полку. Жучок, который я извлек из настольной лампы, переместился вместе с хитрым японским магнитофоном в бардачок моей машины. Я от них избавлюсь где-то по дороге среди кустарников, когда буду возвращать в Джоди. Мне они больше не понадобятся. В верхнюю квартиру никто еще так и не вселился, и в доме властвовала зловещая тишина. Прежде чем уехать с Нили-стрит, я обошел кругом изгородь бокового палисадника, где всего лишь три месяца назад Марина сфотографировала Ли с винтовкой в руках. Там не было на что смотреть, кроме земли и нескольких кустов сорняка. Но, уже отворачиваясь, я все — таки кое-что там приметил: красный блеск под ступеньками. Это оказалась детская погремушка. Я забрал ее и также положил в бардачок моего «Шеви», где уже лежал жучок, но, в отличие от жучка, я ее себе оставил. Сам не знаю почему. 15 Моей следующей остановкой стало ранчо на Симпсон Стюарт-роуд, где со своей женой Джинни жил Джордж де Мореншильд. Только увидев эту усадьбу, я сразу же забраковал ее как возможное место для запланированной мной встречи. Во-первых, я не мог быть уверенным, когда Джинни будет дома, а когда нет, а наш сугубо мужской разговор должен был происходить только один на один. Во-вторых, место не было достаточно изолированным. Рядом находился колледж Поля Куина, полностью черное учебное заведение, где должны продолжаться летние занятия. Дети не сновали там толпами, но я увидел их немало, пеших и на велосипедах[600]. Нехорошо для моих намерений. Оставалась вероятность, что наша дискуссия будет происходить на повышенных тонах. Оставалась вероятность, что это вообще будет не дискуссия — по крайней мере, не в том смысле, который подает словарь Мерриам-Вебстер. Кое-что привлекло мое внимание. Оно находилось на раскидистой парадной лужайке де Мореншильдов, где брызгалки, рассеивая благодатные струи, создавали в воздухе радуги такие крошечные, что их можно было спрятать себе в карман. Год 1963-й не был годом выборов, но в начале апреля — приблизительно в то самое время, когда кто-то стрелял у генерала Эдвина Уокера, — внезапно умер от инфаркта член Палаты представителей от Пятого избирательного округа. Шестого августа должны были состояться внеочередные выборы конгрессмена на его место. Плакат призывал: ГОЛОСУЕМ ЗА ДЖЕНКИНСА ОТ 5-го ОКРУГА! РОБЕРТ «РОББИ» ДЖЕНКИНС — БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ ДАЛЛАСА! Если верить газетам, Дженкинс именно таковым и был, политиком сугубо правых взглядов, который говорит на одном языке с генералом Уокером и духовным наставником генерала Билли Джеймсом Хергисом. Робби Дженкинс выступал за усиление прав штатов, за равноправные, но отдельные школы и восстановление ракетной блокады Кубы. Той самой Кубы, которую де Мореншильд называл «прекрасным островом». Этот плакат еще сильнее усилил то ощущение, которое уже успело во мне сформироваться относительно де Мореншильда. Любитель из тех, которые вообще не имеют никаких настоящих политических пристрастий. Он будет поддерживать кого-угодно ради любопытства или того, кто положит ему деньжат в карман. Последнего Ли Освальд сделать не мог — бедный, как церковная мышь, которая по сравнению с ним казалась бы доверху упакованной, — но лишенная всякого юмора вера в социализм вместе с его грандиозными личными амбициями обеспечивали де Мореншильда первым. Один вывод казался очевидным: подошвы бедняцких ботинок Ли никогда не топтали этой лужайки и ковров в этом доме. Здесь происходила другая жизнь де Мореншильда… или одна из его жизней. У меня были подозрения, что у него их несколько, и каждую он ведет в герметически отделенном от остальных пространстве. Но это не давало ответа на центральный вопрос: был ли он настолько истосковавшийся, что составил компанию Ли в его миссии по уничтожению фашистского монстра Эдвина Уокера? Я не знал его так хорошо, чтобы сформулировать качественно обоснованное предположение. Но узнать должен. Я твердо это решил.